— С нашей стороны никаких проблем в этой связи не возникнет, — с готовностью согласился Смизерс.
— Вот и прекрасно. Очень важно начать работу над фильмом как можно скорее. Со своей стороны мы в Верховном суде гарантируем вам, его непосредственным создателям, всяческое содействие.
Поулсон, сообразил Смизерс, дает понять, что беседа окончена. Он встал, попрощался и вышел, предварительно пообещав представить в кратчайшие сроки более подробный график работ по проекту. После его ухода Поулсон достал из шкафа зубную щетку и пасту и, зайдя в свой личный туалет, усердно, с большим тщанием, почистил зубы. Потом вернулся, придирчиво осмотрел себя в зеркале и позвонил в приемную:
— Попросите, пожалуйста, подать машину Верховного суда к выходу. Я сейчас спущусь.
— Хорошо, сэр.
Через несколько минут Поулсон уже усаживался на заднее сиденье служебного лимузина.
— В Министерство финансов, — велел он водителю.
Встретивший Поулсона у министерского подъезда молодой человек неопределенной наружности проводил его к лифту для спуска в подвальный этаж и оттуда, по тускло освещенному подземному коридору, в цокольный этаж Белого дома. Затем они поднялись на лифте и оказались на площадке у входа в Овальный кабинет президента Соединенных Штатов.
— Подождите, пожалуйста, — молодой человек пересек обширную, покрытую ковром, площадку, тихо переговорил о чем-то с сидевшей за столом дамой и, вернувшись к Поулсону, сообщил:
— Президент сейчас вас примет.
Через несколько минут женщина, выйдя из-за стола, пригласила Поулсона следовать за собой, открыла дверь — и он оказался в Овальном кабинете.
Президент Джоргенс работал за столом, но, увидев входящего Поулсона, с улыбкой поднялся ему навстречу. Они обменялись рукопожатиями.
— Рад вас видеть, господин председатель Верховного суда, и спасибо, что приехали, несмотря на огромную занятость.
— Я всегда в вашем распоряжении, господин президент. Как у вас дела?
— Превосходно. Вокруг, правда, кишат акулы, но я пока еще умею плавать. Присаживайтесь, устраивайтесь поудобнее.
— Благодарю вас.
Возвращаясь на свое место, Джоргенс мельком тронул американский флаг, вольготно уселся во вместительное кожаное кресло, закинул ноги на стол.
— Ну, Джонатан, в каком состоянии дело об абортах?
Вопрос был задан настолько в лоб, что Поулсон оторопел. Чтобы скрыть замешательство, он закинул ногу на ногу, сжал двумя пальцами кончик носа, несколько мгновений медлил, потом решился:
— Оно близко к завершению, господин президент. Собственно, все единодушно против абортов, как в Верховном суде, так и в стране в целом. Есть, однако, юридическая сторона проблемы, определение которой имеется в деле «Найдел против штата Иллинойс». Любые личные предпочтения и взгляды бессильны перед лицом…
— Адвокатский треп, Джонатан, вы меня своей судейской заумью с толку не собьете, лучше и не пытайтесь. Я строил свою предвыборную кампанию на твердом обещании избирателям излечить наше общество от недугов, вернуться к основополагающим ценностям. До меня у нас был президент, который должен был это сделать, но не сделал. Мне казалось, положение вещей вы ясно понимаете и без моих нравоучений.
— Я-то понимаю, прекрасно понимаю, господин президент, но вот отдельные члены Верховного суда имеют собственное представление о законах и Конституции. Зачем далеко ходить? Сегодня утром я говорил с судьей Чайлдсом, считая, что уж кто-кто, а он займет позицию в пользу Иллинойса, — так вот он в ходе нашего разговора признался, что совсем не уверен в конституционности запрещения абортов. Верховный суд — не конгресс, в нем нельзя рассчитывать на индивидуальные пристрастия. Наш судья руководствуется одним — законом, и только закон может заставить его изменить свое мнение.
— Или ее?
— Или ее; кстати, судья Тиллинг-Мастерс поддержит, я уверен, позицию штата. Во всяком случае, я так считаю, будучи знаком с ее точкой зрения.
— Будем надеяться, что вы правы.
Закинув руки за голову, президент потянулся в кресле.
Поулсон заметил, что подошва на президентской туфле начала протираться, и решил было сказать об этом Джоргенсу, но передумал: стоптанные туфли были своеобразным фирменным знаком покойного Эдлая Стивенсона,[3] а подобная ассоциация, рассудил он, вряд ли приведет президента в хорошее расположение духа. Поэтому вместо предупреждения об износе подошвы он сказал:
3
Стивенсон Эдлай (1900–1965) — один из лидеров демократической партии США, кандидат на президентский пост в 1952 и 1956 гг., оба раза потерпевший поражение на выборах.