— Ну-ка дай мне взглянуть, — велел Брейжер. Взяв газету, он прочел статью, бросил газету на ковер поверх чеков и подкатился в кресле к столу: — Что у нас на ужин?
— Я запеку тебе кусок мяса. Салат приготовить?
— Не надо. Я, пожалуй, прогуляюсь. Сколько будет жариться твой кусок мяса?
— Так сразу я не знаю, надо свериться в кулинарной книге. Думаю, не меньше часа. Ты куда направляешься?
— На угол, выпить рюмку-другую. Я скоро вернусь. Помоги мне спуститься.
Шерил знала по опыту, что спорить бесполезно. Ей бы хотелось, конечно, чтобы он посидел дома, пока она готовит. Так бывало и раньше: когда Дэн перепьет, его тянет на улицу. Зато если он в норме, они усаживались вдвоем на крохотной кухоньке и тихо беседовали. Дэн — умница, умнее мужчины она в жизни не видела, и с ней разговаривает как с равной себе, хотя, понятно, так не считает, просто виду не подает, — как с человеком, достойным уважения и внимания. Но только когда трезвый.
Достав из шкафа черно-красный фланелевый пиджак, она помогла Дэну надеть его, выкатила в кресле через дверь на верхнюю площадку прямого и узкого лестничного пролета, выходившего прямо на улицу. Дальше он себя везти не позволял. Стоя наверху, она смотрела, как Дэн, подтянувшись из кресла и упираясь в перила, буквально сходил по лестнице — только на руках. Она шла следом с креслом, отводя в сторону глаза — не могла на это смотреть, — и все время беседовала с ним, чтобы путь показался короче.
— Ко мне сегодня приходил мистер Валенте, — рассказывала Шерил, — говорит, они намечают полностью обновить руководство по матобеспечению. Ему, говорит, было бы интересно с тобой встретиться — может, возьмешь на себя часть работы? Он тебя помнит по статьям в журналах. Я ответила, что не могу за тебя решать, но попрошу тебя подойти как-нибудь к обеду на работу и…
Заметив, что Дэн добрался до низа лестницы, Шерил торопливо подставила кресло.
— Если бы я надумал снова начать писать, то обратился бы к агенту. И прекрати искать мне по городу клиентов, точно я — шлюха, а другу своему Валенте скажи: пусть в чужие дела не лезет. Или у тебя с ним шуры-муры?
— Как ты можешь, Дэн? Он мой начальник, у него жена, дети.
— Открой мне дверь, — и он выкатился на улицу.
— Через час ужин будет готов, — только и успела она сказать.
— Через час буду, — бросил он через плечо.
Шерил приготовила мясо по кулинарной книге: втерла лук и специи, присыпала панировочными сухарями, положила сверху два ломтика бекона и сунула в духовку. Две тарелки с листьями салата она поставила на заменявшую им стол колоду мясника, а по обе стороны от них положила аккуратно сложенные бумажные салфетки и поверх — два прибора. Оставалось ждать, пока приготовится мясо, и Шерил от нечего делать перешла в гостиную и включила их черно-белый телевизор. Несколько минут она смотрела местную программу новостей, потом ее внимание привлекли навязчиво яркие вспышки на их замутненных окнах красно-зеленой рекламы ночного клуба в третьем от них подъезде. Оттуда они перекочевали на поставленные одна к другой на маленьком столике фотографии в рамке. Взяв одну из них, Шерил стала ее разглядывать. На снимке были двое мужчин, ее Дэн и его тогдашний друг Морган Чайлдс, теперь член Верховного суда. Снимали их в Корее вскоре после возвращения из плена. Они стояли, обняв друг друга за плечи, и Чайлдс высоко вскинул руку с расставленными указательным и средним пальцами, изображая знак победы. «Красивые ребята», — прошептала Шерил, восхищаясь и тем, и другим. Ее Дэн и сейчас красивый, может быть, решила она, даже еще симпатичнее, чем когда его снимали в Корее. А до чего похожи! Оба парни что надо: суровые квадратные лица с сильными, упрямыми подбородками, ясный взгляд, будто пронизывающий тебя насквозь, и фигуры у обоих крепкие, мускулистые, поджарые, одно слово — фронтовики.
Потеряв обе ноги, Дэн тренировками резко нарастил силу и мощь верхней части тела. Носить протезы он отказался категорически: «Мне искусственные ноги ни к чему». До Шерил, правда, дошло, что в свое время, еще в Вашингтоне, где он жил сразу после войны, Дэн ходил в один госпиталь и примерял-таки протезы. О тех годах в столице он сам высказывался крайне скупо, а ей хватало такта и сообразительности не приставать к нему с расспросами. Поэтому, собственно, она упустила момент порасспросить Дэна об отце убитого клерка докторе Честере Сазерленде. Его фамилия ей попалась случайно — однажды, роясь в ящиках бельевого шкафа, Шерил наткнулась на кипу старых, карманного формата, записных книжек. В одной из них были записаны фамилии людей, с которыми Дэн общался, в том числе и домашний адрес Честера Сазерленда. На последующих страницах против пометки «Д-р С.» стояло то или иное время дня. Тогда Шерил не придала этим записям никакого значения: мало ли каких докторов повидал в ту пору Дэн, стремясь уберечь ноги от ампутации. Теперь же, прочтя в местной газете об убийстве Кларенса Сазерленда, она вновь достала из ящика записную книжку — убедиться, что память ей не изменила.