— Карла, это Лори Роулс. Мне нужно сейчас же поговорить с судьей.
— Он занят, Лори. Просил его не беспокоить.
— Думаю, что меня он захочет видеть. Мне нужно обсудить с ним очень важные вещи, касающиеся судьи Коновера и голосования по делу об абортах.
— Кстати, как там Коновер? — спросила Карла. — Есть новости?
— Никаких изменений. Пожалуйста, скажите судье Поулсону, что мне нужно всего минут десять, не больше.
Некоторое время спустя Карла вернулась к телефону.
— Лори, заходите прямо сейчас, но только, ради всего святого, не затягивайте разговор.
Поулсон сидел за столом, заваленным судебными бумагами. На одной кипе досье возвышался недоеденный сандвич с яичным салатом, на другой — две немытые кофейные чашки. Судья был без пиджака, лицо его осунулось. Когда Лори вошла в кабинет, он не поднялся ей навстречу, просто указал жестом на пустой стул.
— Я знаю, что вы заняты, господин председатель, но я была уверена, вы захотите услышать то, что я вам собираюсь сказать.
— Карла сказала, что речь пойдет о судье Коновере?
— Да. Мариса позвонила из больницы. Он пришел в сознание, правда, ненадолго. И хотя он сейчас в прежнем состоянии, появилась надежда хотя бы на частичное выздоровление.
— Это хорошие новости. Вы сказали остальным?
— Нет, пока только вам.
Он участливо, по-отечески улыбнулся. Затем выпрямился в кресле, показав на груды бумаг на столе.
— Мне кажется, что я в них утопаю…
Лори улыбнулась.
— Нам всем так время от времени кажется, сэр. Судья Поулсон, я хочу еще кое-что обсудить с вами.
— Да? Ну что ж… Может быть, как-нибудь в другой раз, мисс Роулс? Видите ли, я…
— Я думаю, сейчас самое подходящее время. — В голосе Лори прозвучали намеренно твердые нотки. — Судья Поулсон, я знаю то, что знал Кларенс.
— Простите? Не понимаю…
— Досье у меня, сэр.
— Какое досье?
— О вас… О вашем пребывании в этом местечке в Делавэре… О том, как это стало известно Белому дому и каким образом использовалось ими с тех пор, как вы стали председателем.
Вспыхнув от гнева, Поулсон привстал в своем кресле. Недоеденный сандвич упал на пол.
— Как вы смеете?..
— Пожалуйста, господин председатель, постарайтесь меня понять. Не стоит из-за этого расстраиваться, если, конечно, мы сможем обо всем договориться. Я бы сказала, как мужчина с мужчиной…
Поулсон рухнул в кресло. Казалось, вся кровь отлила от его лица, которое теперь как будто обсыпали серой пудрой. Он взглянул на дверь, ведущую во внешние кабинеты.
— Не беспокойтесь, сэр, — произнесла Лори, — никто об этом не знает. Все может так и остаться.
Он посмотрел на нее без всякого выражения. «Жутковато, — подумала Лори. Что ж, надавим…» Она встала, взяла кувшин и налила в стакан воды со льдом.
— Ну-ну, сэр, — укоризненно проговорила Лори, ставя стакан на стол. — Смелее. Выпейте воды.
Поулсон подчинился.
Лори снова села.
— Как я уже сказала, господин председатель, совершенно необязательно, чтобы наш разговор выходил за пределы этой комнаты. Я восхищаюсь вами и восхищалась всегда. Я думаю, люди иногда становятся, ну, скажем, жертвами обстоятельств и вынуждены им подчиниться; это я о вас, сэр. Уважаю людей, которые способны на такое…
— В самом деле? — Его голос обрел прежнюю силу, а щеки — цвет.
— Да, уважаю. Кларенс тоже уважал, только он слишком далеко зашел, не правда ли?
— В самом деле, мисс Роулс?
Лори тревожило его вновь обретенное спокойствие. До этого, когда казалось, что Поулсон вот-вот сломается, она чувствовала себя хозяйкой положения. Теперь же сердце заколотилось у нее в груди, когда она заговорила:
— Я искренне сочувствую вам, судья Поулсон… Судя по всему, на вас оказывают огромное давление с разных сторон, особенно в свете надвигающегося голосования по делу об абортах…
— Как, и это дело вас интересует?
— Ну… да, сэр, все это есть в досье, которое Кларенс взял из кабинета своего отца. Наверное, очень трудно, когда тебя вынуждают принять решение по столь деликатному вопросу, как аборт… Особенно если его делала собственная дочь…
Поулсон прищурился и слегка откинул голову, словно искал поудобнее точку обзора, чтобы как следует рассмотреть Лори.
— Я считаю, что ваша дочь вправе была сама решить, как ей поступить, господин председатель.
«Проклятье, как действует на нервы его молчание», — подумала Лори.
— Я понимаю, сэр, я все понимаю…
— В самом деле, мисс Роулс?
— Вне всякого сомнения. Один неосторожный поступок, глупая ошибка — и вся жизнь идет под откос. Разве это справедливо?