— В подобных случаях трудно сказать точно, но, по-моему, можно со всей определенностью утверждать, что смерть произошла между полуночью и двумя часами.
— Когда мистера Рэтчетта в последний раз видели живым? — спросил Пуаро.
— Известно, что без двадцати час он был жив и разговаривал с проводником, — ответил мсье Бук.
— Это верно, — сказал Пуаро, — я сам слышал этот разговор. И это последнее, что известно о Рэтчетте?
— Да.
Пуаро повернулся к доктору, и тот продолжал:
— Окно в купе мистера Рэтчетта было распахнуто настежь, очевидно, для того, чтобы у нас создалось впечатление, будто преступник ускользнул через него. Но мне кажется, что окно открыли для отвода глаз. Если бы преступник удрал через окно, на снегу остались бы следы, а их нет.
— Когда обнаружили труп? — спросил Пуаро.
— Мишель!
Проводник подскочил. С его бледного лица не сходило испуганное выражение.
— Подробно расскажите этому господину, что произошло, — приказал мсье Бук.
— Лакей этого мистера Рэтчетта постучал сегодня утром к нему в дверь, — сбивчиво начал проводник. — Несколько раз. Ответа не было. А тут час назад из ресторана приходит официант узнать, будет ли мсье завтракать. Понимаете, было уже одиннадцать часов. Я открываю дверь к нему своим ключом. Но дверь не открывается. Оказывается, она заперта еще и на цепочку. Никто не откликается. И оттуда тянет холодом. Окно распахнуто настежь, в него заносит снег. Я подумал, что пассажира хватил удар. Привел начальника поезда. Мы разорвали цепочку и вошли в купе. Он был уже… Ah, c'était terrible…[18]
И он снова закрыл лицо руками.
— Значит, дверь была заперта изнутри и на ключ, и на цепочку… — Пуаро задумался. — А это не самоубийство?
Грек язвительно усмехнулся.
— Вы когда-нибудь видели, чтобы самоубийца нанес себе не меньше дюжины ножевых ран? — спросил он.
У Пуаро глаза полезли на лоб.
— Какое чудовищное зверство! — вырвалось у него.
— Это женщина, — впервые подал голос начальник поезда, — верьте моему слову, это женщина. На такое способна только женщина.
Доктор Константин в раздумье наморщил лоб.
— Это могла сделать только очень сильная женщина, — сказал он. — Я не хотел бы прибегать к техническим терминам — они только запутывают дело, но один-два удара, прорезав мышцы, прошли через кость, а для этого, смею вас уверить, нужна большая сила.
— Значит, преступление совершил не профессионал? — спросил Пуаро.
— Никак нет, — подтвердил доктор Константин. — Удары, судя по всему, наносились как попало и наугад. Некоторые из них — легкие порезы, не причинившие особого вреда. Впечатление такое, будто преступник, закрыв глаза, в дикой ярости наносил один удар за другим вслепую.
— C'est une femme[19], — сказал начальник поезда. — Они все такие. Злость придает им силы. — И он так многозначительно закивал, что все заподозрили, будто он делился личным опытом.
— Я мог бы, вероятно, кое-что добавить к тем сведениям, которые вы собрали, — сказал Пуаро. — Мистер Рэтчетт вчера разговаривал со мной. Насколько я понял, он подозревал, что его жизни угрожает опасность.
— Значит, его кокнули — так, кажется, говорят американцы? — спросил мсье Бук. — В таком случае убила не женщина, а гангстер или опять же бандит.
Начальника поезда уязвило, что его версию отвергли.
— Если даже убийца и гангстер, — сказал Пуаро, — должен сказать, что профессионалом его никак не назовешь.
В голосе Пуаро звучало неодобрение специалиста.
— В этом вагоне едет один американец, — сообщил мсье Бук: он продолжал гнуть свою линию, — рослый мужчина, весьма вульгарный и до ужаса безвкусно одетый. Он жует резинку и, видно, понятия не имеет, как вести себя в приличном обществе. Вы знаете, кого я имею в виду?
Проводник — мсье Бук обращался к нему — кивнул:
— Да, мсье. Но это не мог быть он. Если бы он вошел в купе или вышел из него, я бы обязательно это увидел.
— Как знать… Как знать… Но мы еще вернемся к этому. Главное теперь решить, что делать дальше. — И он поглядел на Пуаро.
Пуаро, в свою очередь, посмотрел на мсье Бука.
— Ну пожалуйста, друг мой, — сказал мсье Бук, — вы же понимаете, о чем я буду вас просить. Я знаю, вы всесильны. Возьмите расследование на себя. Нет, нет, бога ради, не отказывайтесь! Видите ли, для нас — я говорю о Международной компании спальных вагонов — это очень важно. Насколько бы все упростилось, если бы к тому времени, когда наконец появится югославская полиция, у нас было бы готовое решение! В ином случае нам грозят задержки, проволочки — словом, тысячи всяких неудобств. И кто знает — может быть, и серьезные неприятности для невинных людей?.. Но если вы разгадаете тайну, ничего этого не будет! Мы говорим: «Произошло убийство — вот преступник!»