— Да, да, понимаю. Но сколько времени потеряно!
— Времени?
— Ну да, мы опоздаем…
— Вполне вероятно, — согласился Пуаро.
— Но я не могу опоздать! Поезд прибывает в Стамбул в шесть пятьдесят пять, а мне еще нужно пересечь Босфор и попасть на экспресс Симплон — Восток, который отходит в девять часов от другого берега. Если мы потеряем здесь час или два, я опоздаю на пересадку.
— Вполне вероятно, — согласился Пуаро. Он с любопытством наблюдал за ней. Рука ее на раме окна дрожала, губы тряслись. — Это так важно для вас, мадемуазель? — спросил он.
— Да. Очень важно. Я непременно должна попасть на этот поезд.
Она повернулась и пошла навстречу полковнику Арбэтноту, показавшемуся в конце коридора.
Опасения ее, однако, оказались напрасными. Не прошло и десяти минут, как поезд тронулся. Наверстав упущенное время, он прибыл в Хайдарпашу с опозданием всего на пять минут. Босфор в этот день бушевал — мсье Пуаро переправа далась нелегко. На пароходе он потерял из виду своих спутников и больше так и не встретился с ними.
От Галатского моста он поехал прямо в отель «Токатлиан».
Глава 2
ОТЕЛЬ «ТОКАТЛИАН»
В «Токатлиане» Эркюль Пуаро заказал номер с ванной. Потом подошел к конторке и спросил швейцара, нет ли для него писем.
Его ждали три письма и телеграмма. Увидев телеграмму, он удивленно вскинул брови. Вот уж чего никак не ожидал!
Как обычно, неторопливо и аккуратно, Пуаро развернул бланк. Четко напечатанный текст гласил:
«Неожиданно возникли осложнения, предсказанные Вами в деле Касснера, просим возвратиться».
— Voilà ce qui est embêtant![7] — пробормотал Пуаро раздраженно.
Он взглянул на часы.
— Мне придется выехать сегодня же, — сказал он швейцару. — В какое время уходит экспресс Симплон — Восток?
— В девять часов, мсье.
— Вы можете купить билет в спальный вагон?
— Разумеется, мсье. Зимой это не составляет никакого труда. Поезда почти пустые. Вы хотите ехать первым классом или вторым?
— Первым.
— Отлично. Куда едет мсье?
— В Лондон.
— Хорошо, мсье. Я возьму вам билет до Лондона и закажу место в спальном вагоне Стамбул — Кале.
Пуаро снова взглянул на часы. Было без десяти восемь.
— Я успею поужинать?
— Разумеется, мсье.
Пуаро кивнул. Он подошел к конторке администратора, отказался от номера и проследовал через холл в ресторан.
Пуаро заказывал обед, когда на его плечо легла рука.
— Ah! Mon vieux![8] — раздался голос у него за спиной. — Вот уж кого не чаял увидеть!
Пуаро обернулся — приземистый пожилой толстяк с жестким ежиком волос радостно улыбался ему.
Пуаро вскочил:
— Мсье Бук!
— Мсье Пуаро!
Мсье Бук тоже был бельгиец, он служил директором Международной компании спальных вагонов; его знакомство с бывшим светилом бельгийской полиции уходило в глубь времен.
— А вы далеко заехали от дома, старина, — сказал мсье Бук.
— Расследовал одно небольшое дельце в Сирии.
— Вот оно что! И когда возвращаетесь домой?
— Сегодня же.
— Великолепно. Я тоже еду. Вернее, я еду только до Лозанны, у меня там дела. Вы, я полагаю, едете экспрессом Симплон — Восток?
— Да, я только что попросил достать мне купе. Рассчитывал пробыть здесь несколько дней, но неожиданно получил телеграмму — меня вызывают в Англию по важному делу.
— Ох уж эти дела! — вздохнул мсье Бук. — Зато вы теперь мировая знаменитость, мой друг!
— Да, кое-каких успехов мне удалось достичь, — сказал Пуаро, стараясь выглядеть скромно, что, однако, ему не удалось.
Бук засмеялся.
— Встретимся позже, — сказал он.
И Пуаро всецело сосредоточился на том, как бы уберечь от супа свои длинные усы. Справившись с этим, он в ожидании, пока ему принесут второе блюдо, стал разглядывать публику. В ресторане было всего человек пять-шесть, но из них Пуаро заинтересовался только двумя.
Они сидели неподалеку от него. Младший был симпатичный молодой человек лет тридцати, явно американец. Однако внимание маленького сыщика привлек не столько он, сколько его собеседник — мужчина лет шестидесяти, если не семидесяти. На первый взгляд у него была благодушная внешность типичного филантропа. Лысеющая голова, высокий лоб, улыбка, открывавшая два ряда неправдоподобно белых вставных зубов, — все, казалось, говорило о доброте. И только глаза — маленькие, глубоко посаженные, лживые — противоречили этому впечатлению. Впрочем, не они одни. Сказав что-то своему спутнику, старик оглядел комнату. Взгляд его на мгновение задержался на Пуаро, и в нем неожиданно промелькнули недоброжелательство и непонятная тревога. Он тут же поднялся.