— Все возможное в разумных пределах, — поправил формулировку Скай. — И нарушение законов разумным не является, если что!
— Хорошо. Там ничего такого, незаконного. Обещай!
— Обещаю.
Линт вздохнул и принялся торопливо объяснять:
— Я им еще вчера про тебя рассказал. Но Ниар — он очень упрямый. Сказал, что ты не захочешь вступить в наш орден, а просто так звать тебя и брать в долю — это неправильно. Мы и так уже обещали долю от клада одному парню с целительского факультета за то, что он одолжил нам магвизор. То есть, что бы мы там ни нашли, делить это придется на пятерых, а с тобой — уже на шестерых. Ну и не в жадности дело, а в том, что мы же Тайный Орден! Мы не должны всех подряд привлекать к своим делам. Так что он заставил меня точно пересказать все то, что ты про замок рассказывал, и решил сам его открыть. А там ловушка. Даже две. Одна возле самой двери, а вторая прямо за поворотом, там, куда от ловушек в двери прятаться удобно, понимаешь? И Ниар под нее попал. Он теперь в студенческом лазарете. Угрозы жизни уже нет, а вот лечение, чтобы ожоги совсем убрать — оно платное. И дорогое. Так что надо быстро найти клад!
— А если его там все-таки нет? — спросил Скай.
— Вот и Кирт так сказал, — горько вздохнул студент. — Заявил, что найдет подработку, чтобы Ниару помочь точно, а не с «какой-то там хилой вероятностью». Манс просто испугался, когда Ниара в лазарете увидел. Сказал, что у него срочные дела, в учебе завал и любимая тетушка приболела и требует племянника пред свои очи. Но всем же понятно, что ему просто страшно стало. Что ему не тайны и клады нужны были, а развлечение. Желательно неопасное. Короче, если клада там нет, то хозяину магвизора мы должны долю от ничего. Но вот наш орден тогда уж точно распадется, понимаешь?
Он смотрел на Ская с таким отчаянием, что волшебник невольно вспомнил, как было грустно и одиноко, когда после учебы они с друзьями стали встречаться все реже, а ведь тоже обещали, что будут дружить всегда. И вот уже через пару месяцев время на дружеские посиделки стало выкраиваться со все бо́льшим трудом. Потом и вовсе все разъехались по другим городам. Конечно, обещали часто приезжать и писать письма. И вот, спустя каких-то пять лет — сразу и не вспомнишь, кто где живет, чем занят, как зовут их жен и детишек… Кажется, только Крей, земля ему пухом, сохранил до последнего свою страсть к авантюрам. И то до добра она его не довела. Думать об этом дальше очень не хотелось.
— Ну что ж, веди тогда к двери, — ободряюще сказал Скай. — Погляжу, что там можно сделать. Вдруг и правда что интересное найдем? Лареж, насколько я помню, ни в одной из войн не захватывали, но осаждали не раз. А значит, народ пугался и добро спешно прятал, и не всегда назад доставал. Теоретически клад там вполне может быть.
— Да клады в катакомбах точно есть, — радостно поддержал Линт. — Мы же не просто так в кладоискатели подались. Уже много чего там по мелочи находили. И монетки древние, и ржавые кандалы, и оружие — тоже ржавое в основном, и даже ящик с бутылками вина. Только оно в уксус давно превратилось. Гадость невообразимая. Но бутылки красивые, лет пятьсот им, не меньше. Манс их знакомому лавочнику продал.
Пит явно надежд студента не разделял, но, кажется, и сам был не против пошариться по древним подземным ходам, а вот за Ника Скай немного опасался. Травник не признавался, но друзья ясно видели, что в подвалах ему становится очень не по себе. И если для пользы дела все они были готовы рисковать душевным равновесием, то при нынешнем раскладе Нику лезть в подземелье надобности вовсе не было. Вот только как бы ему об этом сообщить?
Скай огляделся и громко спросил у Пита:
— А лошадь мы так и оставим? Было бы неплохо, чтобы кто-то за ней посмотрел! Может, кто из местных жителей еще не спит и хочет заработать монетку?
Час был еще не слишком поздний, но идея на самом деле дурацкая. В этом квартале народ ложился рано — экономил свечи, да и покушаться на лошадку, явно принадлежащую волшебнику, тут некому. Однако Пит намек, очевидно, понял и послушно направился по улице, будто бы высматривая огоньки в окнах.
Линт почти приплясывал на месте, то ли от нетерпения, то ли ноги в тонких сапогах мерзли. Скай только сейчас обратил внимание, что одет студент бедненько, грязновато и будто бы немного не по росту. В библиотеке он выглядел иначе, а сегодня рассматривать его было совершенно некогда. Волшебник тут же вспомнил, что сточные воды под городом не замерзают даже зимой, и погрустнел. Дядюшка в детстве как-то пошутил, что на племяннике лежит поросячье проклятье: чем чище и наряднее одежда утром, тем грязнее она станет уже к вечеру. Быть аккуратнее это Ская не сподвигло, но обидно было. А с возрастом волшебник все больше убеждался, что дядя Арли, кажется, угадал.