— В этом-то и план! — Пит все-таки рассмеялся.
Скай посмотрел на него укоризненно. В конце концов, кто, как не агент Тайной Службы, должен быть всеми руками за то, чтобы разобраться в подозрительном дельце и разоблачить возможных злоумышленников?
— Ты сам-то что думаешь? — прямо спросил волшебник.
— А что тут думать? Нам, простым кучерам, думать не полагается, — Пит демонстративно-простонародным жестом почесал в затылке. — Но ежели все ж попробовать, то выходит: в дело ты уже влез. Ты ж ему, студенту этому, уже показал, что в замках разбираешься и проблемку решить можешь, и еще дал понять, что догадался: мол, не в споре дело. Так что, если открыть этот замок твоим новым приятелям очень хочется, они непременно тебя к этому привлекут. А вот что будет дальше — это прямо зависит от того, что за дверку этот замочек запирает. Сам понимаешь, после некоторых дел сообщнику долю выплачивают, а после других — в мешок его и в реку, чтобы свидетеля не оставлять.
Ник всем своим видом выражал согласие со зловещими прогнозами.
— Может, уедем в столицу? — предложил помощник. — Господин Марк ведь не приказывал провести отпуск непременно в Лареже. После горных приключений никто не удивится, что здешние пейзажи тебе больше не по вкусу. Библиотека в столице даже получше, наверное.
Скаю такой план совсем не понравился. Да, в Аэррии библиотека побогаче ларежской, и еще к библиотеке прилагается дядюшка Арли. И уж он-то непременно проследит, чтобы только-только вставший на истинный путь настоящего ученого племянник никуда с этого пути ненароком не свернул.
В столице точно не будет Кэссии, очаровательной студентки Школы Искусств. Хотя встретиться с ней после возвращения из Вимбержа у напрочь занятого волшебника получилось только один раз, Скай очень надеялся, что этот раз — не последний. Кэссия уже обещала ему прогулку по Кружевному парку в ближайшее воскресенье.
Да и просто уехать, испугавшись собственных домыслов и не разобравшись с загадкой — это было бы трусливо и совершенно недостойно.
— Ну уж нет! — заявил волшебник. — Нам ведь было велено не привлекать особого внимания, так? А внезапный отъезд без всяких видимых причин — это очень, очень подозрительно. К тому же неужели мы готовы были рисковать своими жизнями и ввязываться в заговор настоящих волшебников, а теперь трусливо отступим перед кучкой студентов? И вообще, чутье подсказывает мне, что они не злодеи.
Скай посмотрел на Пита. Кучер почему-то не спешил его поддержать. Конечно, право сомневаться в чутье друга у Пита было: кто как не Скай утверждал, что его-то однокурсник Крей точно не способен на серьезное преступление? В итоге от суда за серию убийств и незаконные опыты на людях Крея спасло только то, что он и сам погиб, пытаясь сохранить записи об экспериментах. Так что про чутье, пожалуй, упоминать все-таки не стоило.
Пит помолчал, поглядел в окно и вздохнул.
— Ты же изведешься, если не раскроешь эту загадку?
— Изведусь, — признал Скай.
— Тогда я в деле. Только имей в виду, что, скорее всего, «ужасное преступление», которое затевают эти студенты, — банальнейшая кража. То есть обыкновенное имущественное преступление. Нашего шефа оно не интересует совершенно, так что нам за эту самодеятельность не только благодарность не вынесут, но могут еще и по ушам навешать.
Волшебник кивнул.
— Ну и, если вдруг нас вызовут из отпуска на настоящее дело, придется тут же все сразу бросить, так что совсем не факт, что мы успеем получить ответы, — продолжил Пит.
— Понятно, но мы хоть попытаемся, — согласился Скай. — У меня тут и так не отпуск, а сплошные мучения.
— Это потому, что ты слишком ответственный, — рассмеялся Пит. — Мог бы тянуть с написанием своего труда до последнего срока. Или нанять какого-нибудь студентика, чтобы всю ту работу, что ты сейчас делаешь, он тебе написал, а ты бы туда уже только свои выкладки добавил. Разве так не делается?
— Делается, — признал Скай. — Но это нечестно. Нельзя одной рукой ловить тех, кто нарушает правила, а другой — самому их нарушать.
— Ну, иногда правила нам нарушать приходится, — вздохнул Пит. — И для твоей легенды это было бы скорее полезно.
Скай помолчал пару мгновений, подбирая нужные слова. Потом объяснил:
— Понимаешь, легенда рано или поздно кончится, если я не погибну где-нибудь в процессе. Потом, может, и еще какая-нибудь будет. И еще одна… А этот трактат — он останется навсегда связан с моим настоящим именем. Ну то есть с настоящим мной. И я не хочу, чтобы он был написан как-то нечестно, неправильно. Глупость, да? Сам понимаю, что звучит смешно и наивно.