Допрос нас не миновал. Вызвонили Эльвиру и Владу, всех, дежуривших в прошлую ночь. Примчалось начальство — русский директор и немецкий.
Следователь лет тридцати, с аскетичным изможденным лицом, навевавшим мысли о средневековой инквизиции, вызывал нас по очереди. Беседовал с нами прямо в ресторане, сидя за столиком и попивая кофе. Один допрашиваемый — одна чашка. Каждый выдавал ему подробности, что помнил. У всех было одинаковое ощущение — это кошмарный сон, который вот-вот закончится. Но сон не кончался.
Я в подробностях вспоминала события прошедшей ночи, умолчала только про бокал, который Пашка собирался отнести Грише для согрева. Зачем подставлять коллег? Вскрытие покажет. Труп Гриши увезли только около пяти вечера. Ресторан, естественно, для посетителей закрыли.
Страсти улеглись примерно через неделю. У нас снова маячила полицейская охрана. Директора возмущались — тариф на услуги правоохранителей поднялся чуть не в два раза. На смену Грише пришел новый бармен, парнишка с театральным образованием. Стали появляться свежие темы для разговоров, кроме бесконечных обсуждений судьбы бедного Григорьева.
Первоначальная экспертиза, как поделился со мной тот же Илья Муромец, никакого криминала не показала. Сердечная недостаточность. Определенное количество алкоголя в крови, при котором человек мог заснуть и не проснуться на морозе. В Таиланде вон народ погибает при температуре двадцать градусов тепла, так что Гриша, приняв на грудь, для согрева, вполне мог заснуть и не проснулся при плюс пяти. Ведь в холодильнике он пробыл часов шесть. Достаточно, чтобы заснуть навсегда. А если его накрыл сердечный приступ, так и вообще все ясно.
Мотивов копаться в этой истории глубже у меня не было. К Грише я относилась без пиетета, терпела его по мере необходимости. Но стимул все-таки появился. Внезапно, вместе с посетителем, которого привел Дитер. Сначала я решила, что это очередной немец из на-чальской свиты. Но реальность развеяла очередную иллюзию, когда Дитер подозвал меня к своему столику, где третьим восседал русский директор Василий Никифорович, он же Кефир (за кулисами, для персонала).
— Знакомься, Элис, — обратился ко мне Дитер, — Виктор Львовский, журналист. — Немец тут же приложил палец к полным губам, давая понять, что информация конфиденциальная.
Виктору было лет тридцать пять. Скуластый, крупноносый. Большие серые глаза, уголки чуть вниз, что придавало ему легкое сходство с грустной породистой собакой, которая знает больше, чем показывает, но как раз знания и являются причиной ее грусти. Взгляд пытливый, настороженный и вместе с тем какой-то детский.
Он с интересом рассматривал зал. Не иначе как Дитер решил подключить к расследованию этого товарища, не очень-то рассчитывая на ментов.
— Он — этнический немец, — усмехнувшись, охарактеризовал журналиста Дитер. — Из наших.
Я вспомнила, что мой прадед тоже немец наполовину, а прабабка полностью, и что?
— Ты что будешь? — вопросительно глядел на меня Дитер. — Бейлис? Виски?
— Эспрессо. — Напиваться в середине дня в мои планы не входило.
— Могу я поговорить с Алисой конфиденциально? — спросил журналист, когда новый, театральный, бармен притащил мне на подносе маленькую чашечку кофе с салфеткой на блюдце и фигурным сахарным печеньем в вазочке, как положено.
— Конечно, — ответил русский директор, словно я была его собственностью. Но я предложению даже обрадовалась. Хоть какое-то разнообразие.
— Тогда я бы пригласил вас, Алиса, в ближайший клуб. Вы же играете в бильярд?
— Играю. Только в пул. — Я натянула улыбку.
— В таком случае я приглашаю вас отведать пару пулов в кафе неподалеку. Если ваши работодатели не возражают?
— Не возражаем, — ответил Кефир, — Все равно через час твоя смена заканчивается, так что вперед. Девочки справятся и без тебя.
Выдержав вопросительные взгляды коллег, я проскользнула в раздевалку.
Виктор ждал меня на улице. До кафе, куда он меня пригласил, мы шли пешком.
Внутри народу оказалось немного. Интерьер значительно беднее, чем в нашем ресторане. Пара бильярдных столов, банальная барная стойка в навязшем уже на зубах стиле хай-тек, абстрактные картины на выбеленных стенах — без изысков. Но все-таки и здесь имелась своя фишка: в углах под потолком обнаружились крупные пауки, каждый в своей сетке. Они подсвечивались синим, зеленым, красным и желтым. Я так и не поняла, что за задумка была у хозяина заведения. Мы сыграли пару партий в пул. Я играю неплохо, так что вышла ничья, хотя не исключаю, что оппонент мне поддался. Потом мы сели за столик и заказали кофе. Есть мне не хотелось. В «Акуле» главповар уже накормил меня французским луковым супом и лососем с шампанским. А в этом пабе, кроме неплохого пива и орешков, ловить нечего. Кофе, правда, неплохой.