Он быстро положил трубку и повернулся спиной к телефону.
— Герой-любовник, да? — спросила Вирджиния, тоже положив трубку.
— Вот именно — герой-любовник, — пробормотал Клинг.
Откровенно говоря, его весьма смущало, что Вирджиния слышала его разговор с Марсией Снайдер. Хотя Берту Клингу было уже двадцать пять, он не мог похвастаться большим опытом в любовных делах — тем самым опытом, которого у Марсии Снайдер, судя по всему, было хоть отбавляй. Берта вполне можно было назвать красивым, но его красота отступала перед невинностью. Посмотрев на его лицо, вы начинали думать о клубнике со сливками. Клинг был помолвлен с молодой особой по имени Клер Таунсенд, он ухаживал за ней уже целый год. Его совершенно не интересовали ни Марсия Снайдер, ни ее сестра, ни все прочие Марсии Снайдер и их сестры, живущие в этом городе. И он очень беспокоился — а вдруг Вирджиния Додж подумает, будто этот звонок спровоцирован им самим. Ему не хотелось, чтобы кто-то мог заподозрить такое.
С другой стороны, Берт, конечно, понимал, что все это не стоит выеденного яйца — мало ли что может подумать эта дрянь, Вирджиния Додж. И все-таки ему не хотелось, чтобы на него пала хотя бы тень подозрения в том, будто он крутит амуры вместо того, чтобы расследовать кражу.
Он подошел к столу, за которым сидела Вирджиния, бросил взгляд на сумку — и у него совсем испортилось настроение. А вдруг кто-то споткнется и упадет на сумку? Господи, надо совершенно рехнуться, чтобы разгуливать по городу с бутылкой нитроглицерина!
— Я насчет этой женщины… — промямлил он.
— Ну?
— Вы не думайте…
— А что я должна думать?
— Просто… я расследовал кражу, вот и все.
— И на здоровье. Что с того, что вы расследовали кражу? — удивилась Вирджиния.
— Ничего… Почему, собственно, я должен перед вами отчитываться?
— И не отчитывайтесь, никто не просит.
— Я хочу сказать другое. Вы производите очень странное впечатление. С какой стати нормальной женщине разгуливать по городу с револьвером и бутылкой нитроглицерина?
— Вы так полагаете? — улыбнулась Вирджиния. Похоже, ей начала нравиться ее роль.
— Это же чистое безумие! Ладно, пускай револьвер — это еще можно понять. Вам вздумалось отправить Стива на тот свет? Дело ваше. Но нитроглицерин! Нет, это слишком. Как вам удалось добраться до участка и не взорвать полгорода?
— Я старалась, — сказала Вирджиния. — Я шла осторожно и не виляла бедрами.
— Это, конечно, самая лучшая походка. Особенно когда в сумке взрывчатка.
Клинг обезоруживающе улыбнулся. Часы на стене показывали 5.33. На улице начало темнеть. Небо сделалось темно-синим, отчего еще заметнее стала кричащая позолота деревьев. С улицы доносились крики подростков, гонявших мяч по баскетбольной площадке, — им надо было закончить матч до темноты. Матери кричали им что-то из окон. Мужчины окликали друг друга у входа в бар, куда они направлялись, чтобы пропустить по кружечке пива перед ужином. В окна врывались привычные шумы большого города — и еще отчетливее на фоне этих звуков резала слух мертвая тишина в дежурной комнате следственного отдела.
— Мне нравятся сумерки, — тихо сказал Клинг.
— Правда?
— Да. И всегда нравились. Даже в детстве. В них есть что-то очень приятное. Так тихо, спокойно… — Он помолчал немного. — Вы и в самом деле хотите убить Стива?
— Да, — сказала Вирджиния.
— Вы не правы.
— Это почему же?
— Как вам сказать…
— Можно включить свет, Вирджиния? — спросил лейтенант Бернс.
— Включайте.
— Коттон, включи-ка верхний. А можно моим ребятам заняться делом?
— Каким еще делом?
— Отвечать на телефонные звонки, печатать отчеты, самим кое-куда позвонить…
— Нет! Никто не звонит и не отвечает на звонки, пока я не возьму другую трубку.
— Хорошо. Но печатать-то можно? Или это тебе мешает?
— Пусть печатают. Каждый за своим столом.
— Ладно, ребята, — сказал Бернс, — ничего не поделаешь. Слушайтесь ее, и без всяких там героических поступков. Видишь, я не перечу тебе, Вирджиния, поскольку не теряю надежды, что ты сама поймешь, как поступать дальше. Еще не поздно, Вирджиния.
— Не тратьте зря энергию, — отрезала она.
— Он вообще-то дело говорит, — с мальчишеской непосредственностью вставил Клинг.
— Да ну?
— Честное слово! Вы ничего этим не добьетесь, миссис Додж.
— Правда?
— Правда. Ваш муж умер, и вы не поможете ему, отправив на тот свет ни в чем не повинных людей. В том числе и себя. Ведь если взорвется нитроглицерин…
— Я любила своего мужа, — упрямо произнесла Вирджиния.