Фрина улыбнулась. Когда она в последний раз видела детектива-инспектора Робинсона, он вовсе не казался таким уверенным. Впрочем, за ночь могло что-то измениться.
Она как раз успела позавтракать и дочитать скудные газетные сообщения, когда зазвонил телефон.
Фрина поняла, кто звонит, еще до того, как господин Батлер позвал ее.
— Мисс Фишер, это госпожа Фриман.
— Боже мой, господин Батлер, готова поспорить — она захочет, чтобы я нашла Чарльза, — простонала Фрина, откладывая газету с любопытной колонкой о пикантных разводах. — Как вы думаете?
— Полагаю, да, мисс. Дама очень огорчена, — добавил дворецкий.
Фрина подошла к телефону.
— Да, мисс Фриман, — сказала она, отведя трубку подальше от уха.
Когда рыдания немного стихли, она стала слушать.
— О, его не было дома всю ночь, а Чарльз никогда не уходил на ночь. Что могло с ним произойти? Он всегда был таким чувствительным — если подхватит простуду, она непременно перейдет на легкие, и…
— Послушайте! — гаркнула Фрина. — Прекратите истерику! Кончайте психовать и скажите мне спокойно: Чарльз не пришел домой?
— Нет, — голос был холоден, встряска подействовала благотворно.
— И не звонил?
— Хорошо. Видите, как просто? Госпожа Фриман, я сейчас же приеду, если вы обещаете принять изрядную порцию валерианы, выпить чашку чая и больше не рыдать. Ладно?
— Да.
— Кто ваш доктор? Вы ему звонили?
— Да. Он оставил мне лекарства.
— Хорошо. Примите их, а я мигом буду у вас.
Фрина повесила трубку и крикнула Дот, чтобы та принесла ей пальто и шляпу. В дверь позвонили, и Фрина, поскольку находилась к ней ближе всех, сама ее открыла.
Вошел детектив-инспектор Робинсон, он выглядел усталым и постаревшим. Фрина провела его в столовую и велела принести крепкий кофе.
— Если можно, чаю, мисс Фишер. Вы куда-то собрались?
— Госпожа Фриман попросила меня найти Чарльза.
— Неужели? Мне не удалось обнаружить никаких его следов.
— Ну, если я найду его, то передам вам, дорогой Джек, хотя и не считаю, что он способен убить. Вы хотите поговорить со мной сейчас или подождете, пока я проведаю госпожу Фриман?
— Я хочу поговорить с вами, — неожиданно резко сказал полицейский. — Госпожа Фриман может подождать.
— Хорошо, Джек, разумеется. Господин Батлер, не могли бы вы позвонить госпоже Фриман и сказать, что я задерживаюсь? Если будет возмущаться, дайте ей адрес мисс Руссо и передайте, что она — профессиональный детектив, более компетентный, чем я. Спасибо. Джек, у вас смертельно усталый вид.
Робинсон снял плащ, сбросил шляпу и потер лицо руками — грязными, заметила она про себя.
— Может, стоит сначала умыться и причесаться, а? — предложила Фрина. — Гостевая ванная там, крикните, если что понадобится. Затем для поднятия духа можете поглядеть на новую орхидею госпожи Батлер — кажется, это каттлея; затем выпьете чашку чая и станете заново родившимся полицейским.
Джек Робинсон последовал совету: вымыл руки и лицо цветочным мылом и направился в оранжерею для знакомства с цветущей новинкой госпожи Батлер. Это действительно была бело-розовая каттлея, и она действительно порадовала его. Вернувшись в столовую, Робинсон молча выпил две чашки чая и откинулся на спинку кресла, чувствуя себя если не заново родившимся полицейским, то, по крайней мере, изрядно обновленным.
— Спасибо. Это именно то, что надо. А цветок и впрямь хорош. Без сомнения, госпожа Батлер знает толк в орхидеях.
— Да и в завтраках тоже, если вы проголодались.
— Нет, я поел часов в шесть. Жирная похлебка из передвижной столовой. Мисс Фишер, поганый у нас случай-то, простите за выражение. Никогда прежде у меня не было такого дела — столько свидетелей, и никто из них ничего не видел! Я поговорил с каждым, кто находился в зале рядом с покойным, и никто не заметил, как произошло убийство. Даже такая наблюдательная особа, как вы! Я могу точно сказать, когда это случилось: на тридцать пятом такте «Дрозда». Все музыканты видели, как этот человек упал. Трое из них спустились, чтобы поднять бедолагу, но он уже помер. Это совпадает с тем, что видели вы?
— Да. Я стояла спиной, когда он упал. Он замер и повалился назад, я полагаю, он умер раньше, чем коснулся пола. Я свалилась на него, его партнерша опустилась на колени, другая пара участников марафона тоже рухнула. В одну минуту весь пол был завален телами. Оркестр перестал играть, трое музыкантов подошли к нам: я помню, трубач, Тинтаджел Стоун и кто-то еще.
— Кларнетист Хью Андерсон.
— Да. Тот человек уже умер. Это было очевидно. Я сказала об этом Чарльзу, и он отполз, поджав хвост.