— Ладно, — ворчливо согласился голос. — Вы кто?
— Фрина Фишер. Могу я навестить мисс Кинг сегодня в четыре пополудни?
— Никуда она не денется, — пообещал голос. — Я ей передам.
Затем Фрина позвонила Айрис Джордан и договорилась о встрече возле дома Вайолет в четыре часа.
— А теперь действительно пора одеваться, меня ждет Бобби. Странно, что я терпеть не могу это имя. Что бы такое надеть? Пожалуй, что-нибудь строгое. Изумруды и темно-зеленый костюм от Диора.
Она быстро оделась: шелковые чулки цвета «шампань», черная шелковая грация, бледно-желтая блузка и костюм, сидевший как влитой — Фрина никогда не надевала его, если предстояло активно двигаться. В костюме от Диора бегать просто немыслимо. Ансамбль дополнили изумрудно-зеленые лайковые туфли. Фрина оглядела себя в зеркало, надвинула на брови шляпку-клоше с опущенными полями, припудрила нос рисовой пудрой рашель, поправила волосы так, чтобы они лежали на щеках изящными уголками, и улыбнулась. Ярко-зеленые глаза в зеркале улыбнулись ей в ответ.
— Очень мило, — оценила она. — Прямо как на обложке «Вог».
С разумной скоростью — не превышая дозволенную больше, чем наполовину, — она ехала по адресу, который назвал Бобби Салливан, и очутилась возле аккуратной таблички с готическими буквами на верхнем этаже старого викторианского дома, недавно превращенного в две роскошные квартиры.
Фрина позвонила; бледный опрятный юноша проводил ее в комнату, убранство которой представляло собой смесь стилей антик и модерн — очаровательную и причудливую.
Светло-персиковые стены были увешаны шелковыми гобеленами. Угловатая мебель в стиле ар-деко соседствовала с китайским резным черным деревом; пол был застелен пушистым персидским ковром.
— Пожалуйста, садитесь, мисс Фишер. Этот диван очень удобный. Не хотите ли чаю?
— Нет, спасибо, я только что пообедала. Так что, господин Салливан, я могу для вас сделать?
— Дело в Чарльзе, — сказал Бобби Салливан, откидываясь, насколько было возможно, на спинку кубистского кресла. — Я хочу поговорить с вами о нем.
— Ах, да. Вы же большие друзья, — Фрина произнесла эти слова без какой-либо иронии или нажима. — Расскажите мне о нем.
— Он не был… моим любовником. — Молодой человек метнул на Фрину умоляющий взгляд. — Мои пристрастия… совпадают с вашими, мисс Фишер.
— Тогда чем же нехорош оказался Чарльз? — поинтересовалась Фрина. — Он вполне привлекателен.
— О да, привлекателен, это верно. Однако меня он не желал. Холоден, Чарльз холоден и жесток.
Фрина откинулась на спинку роскошного дивана и закурила.
— Я стал таким не потому, что мне захотелось, — тихо проговорил Бобби. — Я таким родился: с такими чувствами, с такой душой. Мне было пять лет, когда я влюбился в мальчика — одного из сыновей матушкиной лучшей подруги. Он меня не любил, но это было не важно. В школе я предпочитал не футбол, а искусство и музыку. На свое счастье, я нашел подходящую профессию, которая приносит мне неплохой доход. Я разрабатываю интерьеры домов для богатых людей. Им это обходится в целое состояние, а я могу позволить себе эти персидские ковры, чай «Эрл Грей» и прочие маленькие удовольствия. Я бы женился, но не могу. Любовные отношения с женщиной для меня — как и для вас — невозможны.
— Понимаю, — кивнула Фрина. — Вы прекрасно справляетесь, господин Салливан. Нужно вести себя сдержанно и с достоинством. Разумеется, иногда нужна и разрядка. Это просто необходимо.
— Но мне приходится так осторожничать! Не могу же я рыскать по общественным туалетам и снимать любопытных мальчишек. У меня есть положение. Моя жизнь — карточный домик. Лишь один намек на скандал — и все рухнет.
— Ясно. Что вы хотите рассказать мне о Чарльзе?
— Он ведет себя очень странно. Бедный Чарльз. Он… он лишен способности любить. Кроме того, он не так умен, как сам думает, но любит играть людьми. Так вышло и со мной: он заставил меня влюбиться, а потом отверг. Он говорил мне очень жестокие вещи.
Фрине было искренне жаль Бобби. Каждый из его любовников мог легко обернуться шантажистом, а закон беспощадно карает за содомию. Что стало бы с франтом Бобби в тюрьме? Фрина в ужасе отбросила эту мысль.
— М-м-м… Видите ли, я предполагала, что он гомосексуалист, судя по отношению ко мне. Не хочу хвастаться, господин Салливан, но при желании я умею произвести впечатление на мужчину. Однако с Чарльзом все мои усилия пропадали зря, впрочем, мне он особо нужен не был. Я не люблю игры.
— А Чарльз это любит. Разбив мое сердце, он упивался победой. Я, кстати, тоже умею производить впечатление. Мы с вами похожи, мисс Фишер, если вы простите мне это сравнение. А Чарльз отверг нас обоих. Между прочим, этот темный цвет вам очень идет. Зеленые глаза — такая редкость, их нужно подчеркивать.