— Ш!
Если их было больше, то меньше всего нам хотелось, чтобы остальные обрушились на нас — или на Атриуса. Я прислонилась к камню, сердце бешено колотилось.
— Мы должны пойти за ним, — шипел Эреккус, плохо стараясь говорить тише.
— Я иду за ним, — ответила я. — Дай мне сосредоточиться.
Ткачиха, я не могла сориентироваться. Я никогда не видела существ с таким скользким телом. Сливик, казалось, перепрыгивал с нити на нить, движение между ними невозможно было отследить, как будто он ходил по нити.
Сквозь туман донесся еще один вопль, еще более высокий. Искра боли в нитях.
Я молилась, чтобы это была боль сливика.
Я почувствовала, как он дико дергается. Почувствовала, как он приближается, а потом...
— Силина, — сказал Эреккус, — больше не жди.
Я оттолкнула его, стиснув челюсти, и уперлась дрожащей рукой в стену.
Вот так.
Я уцепилась не за присутствие сливика. Это был Атриус. Я выхватила меч, ухватилась за эту нить и бросился в темноту, а позади меня раздался крик Эреккуса, назвавшего мое имя.
Я хорошо рассчитала время. Мой клинок врезался в плоть. Сливик закричал. Что-то хлыстообразное и холодное ударило меня по лицу, от удара зазвенело в ушах, но я, преодолевая шок, ухватился за зверя — не то чтобы я знала, за что хвататься, просто все, до чего могли дотянуться руки. Я глубоко вонзила клинок в плоть, чтобы было за что держаться, пока я пыталась понять, за что схватился...
Хвост? Это был его хвост?
Прежде чем я успела отпрянуть, меня яростно хлестнули. Плоть рептилии ударилась о камень. Повезло, что меня не зажало.
Я успела сориентироваться — как раз вовремя, чтобы почувствовать Атриуса, все еще болтающегося в челюстях твари.
— Виви, — задыхаясь, словно не хотел говорить вслух, произнес он.
— Шевелись! — приказала я.
Его решимость изменилась, когда он понял, что я только что сделала: у него появился критический момент, чтобы отвлечь.
Он воспользовался им.
Я не могла определить, куда ударил его клинок, только то, что он ударил глубоко, судя по тому, как злобно затрещали нити. Сливик закричал, и от этого звука мою кожу вывернуло наизнанку. Порыв воздуха отбросил мои волосы с лица, когда он выпустил Атриуса из пасти, расправил крылья...
…и прыгнул.
Время замедлилось. Когда мой живот провалился под землю от резкого рывка невесомости, я была в полном ужасе. И когда Атриус упал на землю, вытянув одну руку, чтобы дотянуться до меня, этот ужас был общим для нас.
Я подумала, не вспоминает ли он о данном мне обещании. Я думала.
Но бояться было некогда. Я хотела прожить достаточно долго, чтобы увидеть смерть Короля Пифора.
Или хотя бы смерть этой чертовой ящерицы.
В лице Атриуса появилась жесткая решимость. Его рука раскрылась. Я поняла, что он готовится сделать.
Я двинусь, когда он это сделает.
Мир содрогнулся, когда сливик ударился о стену, повернулся так быстро, что мне показалось, будто шея вот-вот свернется, а затем снова прыгнул, оставив меня цепляться за него в очередном леденящем душу свободном падении.
Я молила богов, чтобы эта тварь была самцом, и изо всех сил вонзила кинжал в хвост.
И в то же мгновение в воздухе заклубился тонкий туман соленой, едкой крови — магия Атриуса взяла его под контроль.
Тело сливика сотрясла судорога. Я не могла отпустить его, пока он не поднялся так далеко в воздух. Я уцепилась за его хвост, пока он перекатывался с камня на камень, впиваясь когтями в гранит и корчась от боли. И все же с каждым прыжком он скользил вниз.
Еще один толчок в живот.
С земли внимание Атриуса было полностью сосредоточено на нас. Я чувствовала, как его магия пытается манипулировать кровью существа, хотя и с ограниченным успехом — сливики, похоже, были так же невосприимчивы к магии крови, как и к большинству других видов оружия.
Плечо болело. Левая рука все сильнее пыталась ухватиться за хвост сливика, теперь скользкий от крови. Я немного соскользнула — эфес моего клинка оказался совсем рядом, вонзившись в плоть зверя.
В редкие секунды тишины я потянулся к нему. Кончики пальцев, заляпанные кровью, едва успели коснуться рукояти.
Ткачиха, мать его.
Я успела продвинуться на пару дюймов к его хвосту, когда...
Мой живот сжался, когда мы падали — три ужасающих секунды полной невесомости.
Дыхание вырвалось из легких.
Я умру, подумала я, и, воспользовавшись импульсом от этого падения, бросилась вперед.
Это было чудо, что я не упала навзничь. Еще большим чудом было то, что моя рука обхватила рукоять оружия.
Под собой я ощущала присутствие Атриуса, сильное, как сердцебиение, сотрясающееся от усилий магии, с помощью которой он тянул зверя вниз. Эреккус был рядом с ним, лук натянут — готов к выстрелу. Еще не достаточно близко. Не совсем.
Из последних сил я вскарабкалась на спину сливика — всего на мгновение, чтобы сбросить его с себя.
Достаточно, чтобы нацелить свой клинок на его крыло, тонкое и перепончатое, широко раскинувшееся для меня в эту критическую секунду.
Я сделала выпад. Лезвие рассекло нежную кожу, и я упала.
Я тяжело упала на землю. Все вокруг стало далеким и нечетким. Крик боли сливика раздался как будто под водой.
— Стреляй! — скомандовал Атриус.
Три стрелы вонзились в чешуйчатую кожу. Агония сливика отчетливо и ярко прозвучала в нитях — странно скорбно. Всю дорогу он боролся со смертью, корчась от все возрастающей слабости. Но наконец тварь рухнула на камни.
Я поднялась на ноги как раз в тот момент, когда он упал, и его последние вздохи стали тяжелыми, а затем медленно затихли.
В воздухе снова стало неестественно тихо.
Я подошла к мертвому сливику. Он неловко упал в узкую часть скалы, так что его тело зависло над нами. Одно сломанное, разорванное крыло свисало до земли, а скрюченная шея была прижата к камню.
Когда оно двигалось, даже мне было трудно в полной мере ощутить масштаб существа. Сейчас я чувствовала легкое головокружение от того, что только что бросилась на эту тварь. От носа до хвоста оно было длиной, наверное, с четырех взрослых мужчин.
Я коснулась крыла, и на меня нахлынуло мрачное осознание, когда я почувствовала остатки его ауры.
— Это подросток, — сказал я.
Эреккус пробормотал проклятие Обитраэна.
— О чем ты думала? — Голос Атриуса отвлек мое внимание. Он подошел ко мне, явно разъяренный. Но мое внимание сразу же привлекло его плечо, пропитанное кровью, и правая рука, бесполезно висевшая на боку.
— Не за что, — сказала я.
Эреккус посмотрел на труп.
— Подросток, — повторил он.
Тон его голоса говорил сам за себя.