— А ты уверена, что это не так?
— Конечно, уверена. Я дружу с Симоной десять лет!
— Я понимаю, что вы подруги и мне она очень нравится, но разве одно исключает другое?
— Тебе не стыдно? У нее муж карабинер!
— Может, у меня профессиональная деформация, но я снова не вижу никаких противоречий. Представь, о каких деньгах идет речь.
— Но для кого она может это делать? Нет, я не верю!
— Ты же только что мне рассказала о любителе картин Липпи, с которым приезжала в галерею Уффицы.
— Ты с ума сошел!
— Я полицейский, Сань. Сразу после того, как увидели картину, вы поехали к этому Лапо. Он тут же стал вертеться вокруг, рассказал тебе о Липпи.
— Я сама спросила! И вообще, причем тогда тут я?
— Не причем, просто попала в орбиту их отношений и действий в этой истории.
— У него есть деньги! Не знаю, что он говорил Карризи, когда мы подъехали к особняку, но Томмазо принял его как потенциального покупателя очень дорогих апартаментов.
— Да я и не спорю! Но сейчас него появилась возможность купить картину Липпи за пару тысяч вместо десятка миллионов, чувствуешь разницу?
— Но…
— Я не обвиняю твою подругу, она может просто оказать услугу другу. Дело совсем не в заработках.
— Нет, Лука, этого не может быть!
— И еще раз повторю: я буду рад ошибиться, но я полицейский. Я вижу всю ситуацию немного по-другому, объективно, в отличии от тебя, связанной дружескими чувствами. Как называется его винодельня? Ла Скала? Что-то знакомое. Я наведу справки.
— Не надо!
— Я беспокоюсь о тебе.
— И будешь наводить справки обо всех моих новых знакомых?
— Возможно. Во всяком случае в этой ситуации- обязательно.
Погода испортилась вместе с Сашиным настроением. Лучше бы она не встречалась с Лукой, тем более, что ничего интересного по делу Вито Пальмы он не рассказал.
Имеет ли она право сомневаться в подруге? Это же некрасиво, нечестно! Но в глубине души сомнения, посеянные Лукой, уже дали ростки. Если бы граф Роберто не торчал в своей Умбрии! Как же его не хватает! Он наверняка вправил бы ей мозги и развеял сомнения.
Не успела Саша войти в замок, как дождь припустил изо всех сил. Нижний город в окне исчез в серой пелене. Как бы монотонно не стучал по пдооконнику дождь, уснуть никак не получалось. Саша ворочалась и думала о Симоне, о Лапо, о дружбе. Если они задумали аферу, изменится ли ее отношения к… хорошо, оставим Лапо, к Симоне? Но винодел тоже не выходил из головы. Он ей нравился! Просто по-человечески, надежный, веселый, простой, и в то же время легко принимающий решения.
Так изменится ли ее отношение?
И вдруг Саша поняла простую вещь. В дружбе такого вопроса просто не может быть. Дружба подразумевает… да, именно верность. Ты не можешь допустить мысль, что твоя подруга замешана в преступлении. Потому что если ты так подумала — то это уже не дружба. Лучше ошибиться и потом разочароваться, чем подозревать подругу. Вот и все! А еще… еще она, несмотря на историю Фионы, не упустит из вида и историю с картиной и докажет комиссару, что Симона… и Лапо, да! — совсем не причем.
Неожиданно стало легко на душе и Саша моментально провалилась в сон.
Проснулась неожиданно, как от толчка. Второй час ночи, полнейшая тишина. Что ее разбудило? Волнения этого вечера, шум мотора автомобиля, который далеко разносится по ночам, собака залаяла в холмах? Что бы то ни было, оно ушло. Но беспокойство не оставляло.
Девушка оделась, тихо спустилась по лестнице, и вышла из замка, стараясь не хлопнуть сильно тяжелой дверью. Все спокойно, улица пуста.
Погруженная в невеселые мысли, она не проверила вечером Фиону. Но заходить и будить немолодую синьору в час ночи не лучшая идея.
И все же Саша перешла узкую улицу и толкнула дверь. Конечно, дверь отворилась. Сколько можно говорить, чтобы запиралась! Тихо, стараясь не разбудить хозяйку дома, девушка прошла в комнату. И тут одновременно произошло две вещи.
Во-первых Александра не заметила в темноте порога, споткнулась об него, да так, что с грохотом рухнула вперед, зацепив стул.
Во-вторых где-то рядом раздался тяжелый удар об косяк двери.
Тут же включился свет. Каминная кочерга выпала из рук Фионы, растрепанной, в длинной ночной рубашке. Женщина кинулась к Саше с воплем, который наверняка разбудил всю улицу:
— Madonna Santaааа!!! Что я наделала!!! Убиилаааа!!!
Вопль стих, потому что Саша приподнялась, потирая ушибленный локоть, синяк будет знатный.
— Ты… жива? — уже тихо спросила Фиона.
— Жива, я сама упала.