– Я слышал. Надо быть осторожнее. – Голос сэра Джереми звучал презрительно.
– Мы были осторожны. Наши источники говорят, что кто-то нас сдал.
– Что? Кто? Что ты, черт возьми, такое делаешь? – Голос Грина стал выше. – Ты что, с ума сошел?
Раздался странный глухой звук, и у Кендры чуть сердце не выпрыгнуло из груди, когда дверь вдруг влетела внутрь комнаты и ударилась об стену. Она в шоке наблюдала за тем, как Грин упал на спину, его лицо искривилось в агонии, а руки прижались к грудной клетке. Кровь сочилась через его пальцы. Несмотря на то что ее ум был сейчас занят просчетом дальнейшего возможного сценария, она посмотрела на мужчину в дверном проеме и сразу же узнала его: это был тот самый недружелюбный лакей из бальной комнаты.
Их взгляды встретились, время замерло. Затем взгляд Кендры упал на пистолет, который он умело держал в руке, на стволе красовался глушитель. У нее сработал инстинкт самосохранения, и она ринулась в сторону скрытого прохода прямо в тот момент, когда он нажал на курок. Еще один глухой звук. Пуля попала в каминную полку, мраморная пыль разлетелась по комнате. Кендра добралась до гобелена, когда бело-голубая китайская ваза разлетелась вдребезги.
Она оставила дверь в настенной панели немного приоткрытой: предосторожность, которая сейчас могла спасти ей жизнь. Сражаясь с гобеленом, она распахнула панель и нырнула внутрь. Она затворила за собой дверь и погрузилась в кромешную тьму.
По ее подсчетам, у киллера уйдет меньше минуты на то, чтобы понять, как попасть в этот проход.
О боже, о боже, о боже…
Не видя ничего перед глазами, она, спотыкаясь, принялась взбираться на лестницу, руками ощупывая пространство перед собой.
Черт! Почему так темно? Она же оставила дверь наверху лестницу открытой… но, конечно, был уже вечер, и, если какой-то лунный свет и проникал сквозь окна в комнате наверху, он, скорее всего, был слишком слаб, чтобы достичь лестничного пролета. Как она могла быть так откровенно глупа? Ей следовало оставить включенным свет в комнате наверху. Но она не ожидала такого поворота событий. Кто бы мог подумать, что она будет не единственной, кто захочет убить сэра Джереми? Каков был шанс такого развития событий?
Прислушиваясь к малейшему звуку, который мог бы предупредить ее о том, что убийца нашел скрытый проход, Кендра пыталась как можно скорее забраться наверх. Но, как бы сильно ей этого ни хотелось, она не могла передвигаться достаточно быстро по узким, извилистым ступенькам. Было слишком темно. Она даже не видела своих рук, которые блуждали по холодным сырым стенам. Одно неверное движение – и она упадет и, возможно, сломает себе шею.
Разве это не лучше, чем пуля в голову?
Она слышала, как тяжелое дыхание сбивчиво вырывается из ее грудной клетки. Кожа была липкая от ее собственного пота, во рту был кислый вкус. Страх.
Сердце бешено колотилось, пока она залезала вверх по спиралевидной лестнице. Она начинала чувствовать приближение приступа клаустрофобии, на ее грудь что-то сильно давило, будто раздавливало и ее. Сколько еще ступеней?
Воздух вокруг нее, казалось, затрещал от статического электричества, и вдруг температура будто упала до минусовой отметки. В тот момент, когда у нее начали стучать зубы и она с трудом пыталась осознать, что за странные вещи с ней происходят, невероятной силы волна сбила ее с ног и заставила отступить на одну ступеньку вниз.
Паника билась у нее в груди, как зверь в клетке, и тут она почувствовала невероятную боль. Она будто горела. Все ее тело жгло, эпидермис будто отслаивался слой за слоем, обнажая подкожную основу, затем волокнистые веревки мышц под ней, пока и это все тоже не исчезло, оставляя только кости.
С криком – она, догадываясь, что, должно быть, кричала, хоть и не слышала ничего за оглушающим ревом в ушах, – она продиралась сквозь сжимающуюся темноту, которая вдруг стала более твердой, более крепкой, чем она.
О боже…
Ее голова кружилась, она будто вновь и вновь падала вниз. Кожа таяла, как воск, затем заново формировалась, регенерировалась перед тем, как снова испариться с безумным всепоглощающим приступом боли. Она больше не понимала, был ли воздух вокруг горячим или холодным, но она чувствовала, как он бьет ее по лицу, нанося режущие удары, словно лезвием бритвы.
Так же быстро, как все это началось, все пропало. Безумная боль исчезла. Сознание возвращалось обратно. Она чувствовала холодные каменные ступени под своими ногами. Влагу от слез на лице. И тут она поняла, что свернулась в позе эмбриона.