— Это метафизическое различие, не имеющее для меня никакого значения, — заявил Рансайтер.
— Я изолирую ее, — согласился фон Фогельзанг, — но мне кажется, вы правы: уже поздно. Джори проник в нее навсегда, по крайней мере в определенной степени. Мне очень жаль.
— Мне тоже, — резко бросил Рансайтер.
III
Мгновенный «Убик» имеет все достоинства свежеприготовленного экспресс-кофе. Ваш муж скажет: «Дорогая, до сих пор я считал, что ты готовишь кофе так себе, но сейчас — супер!»
Безвреден при употреблении согласно инструкции.
Джо Чип, все еще одетый в полосатую пижаму, напоминающую одежду клоуна, лениво уселся за кухонным столом, закурил сигарету и, бросив 10 центов, начал манипулировать рычажком газетного аппарата. Из-за похмелья он пропустил «межпланетные вести», на минуту задержался перед «местными новостями» и остановился на «сплетнях».
— Пожалуйста, сэр, — сердечным голосом отозвался аппарат. — Сплетни: угадайте, что замышляет Стэнтон Мик, финансист, любящий одиночество, и спекулянт с межпланетной славой. — Внутри аппарата что-то щелкнуло, и из щели появился напечатанный лист бумаги. Четырехцветный лист, покрытый жирной печатью с элегантным шрифтом, скользнул по поверхности стола и слетел на пол. Несмотря на головную боль, Чип поднял лист и развернул перед собой.
(АП) ЛОНДОН. Каковы намерения Стэнтона Мика, любящего одиночество финансиста и спекулянта с межпланетной славой? — этот вопрос задавали себе многие бизнесмены, когда сквозь стены Уайт-холла просочилось известие о том, что энергичный, хотя и несколько эксцентричный, промышленный магнат, когда-то предпринявший бесплатное строительство космических кораблей, при помощи которых Израиль мог бы колонизировать планету Марс и оживить ее пустыни, обратился с просьбой о предоставлении ему не имеющей прецедента высокой суммы…»
— Это не сплетни, — сказал аппарату Джо Чип. — Это спекуляции определенных финансовых кругов. Я хочу почитать о том, какая телезвезда с кем спит.
Он всегда плохо спал, по крайней мере, ему не хватало сна типа REM, при котором наступает быстрое движение зрачков. Сегодня Джо не принял тонизирующий порошок, к сожалению, его недельная норма, предоставляемая местной аптекой, находящейся в его же доме, уже закончилась. Он должен был признать, что это произошло из-за бесконтрольного и чрезмерного его употребления. Но факт оставался фактом — он сможет обратиться за новой порцией только в ближайший вторник — через два дня, через два долгих дня.
— Настройте регулятор на «бульварные слухи», — произнес аппарат.
Джо так и сделал. Перед ним появился новый лист. Он обратил внимание на замечательную карикатуру Лолы Герцбург-Райт и с удовольствием облизнулся.
«Прошлым вечером в модном ночном нью-йоркском клубе Лола Герцбург-Райт «угостила» блестящим ударом правой в челюсть пристававшего к ней хулигана, в результате чего тот рухнул на стол, за которым сидел король Швеции Етон Гроат в обществе неизвестной женщины с удивительно большими…»
И тут зазвонил дверной звонок. Удивленный Джо Чип оторвался от газеты, заметив, что еще мгновение — и его сигарета пропалит гладкую полировку стола. Пришлось заняться спасательной акцией. Затем он неторопливо подошел к микрофону, установленному для удобства рядом с кнопкой, открывающей замок входной двери.
— Кто там? — посмотрев на ручные часы, он отменил: еще нет и восьми. Наверняка это робот, собирающий квартплату. Или кредитор.
Из размещенного на дверях динамика раздался энергичный мужской голос:
— Знаю, еще рано, Джо, но я только что вернулся. Это я, Г. Г. Эшвуд, и со мной новый потенциальный работник, которого я привез из Топека. Мне кажется, — замечательная находка. Однако я хочу твоего подтверждения, прежде чем я доставлю новую добычу Рансайтеру. Кстати, он сейчас в Швейцарии?
— Дома у меня нет оборудования, — ответил Чип.
— Ну я смотаюсь на работу и привезу тебе все необходимое.
— На работе его нет, — неохотно признался он. — Оно в моей машине. Почему-то я его не достал оттуда вчера вечером. — В действительности, Джо набрался до такой степени, что не смог открыть багажник автомобиля на воздушной подушке.
— Слушай, а нельзя ли заняться этим после десяти? — спросил он с раздражением. Сумасшедшие приступы энергии Г. Г. Эшвуда злили его даже в двенадцать дня, а сейчас, в семь часов утра, казались просто невыносимыми, даже хуже, чем визит кредитора.