— Еще не слишком поздно? — спросил Ранкитер, на мгновение освобождаясь от депрессии, в которую повергло его это происшествие.
— Ее возвращение возможно. Как только Жори выдохнется. Она доступна почти для каждого — ее разум слаб. — Фон Фогельсанг прикусил губу, задумавшись над ситуацией. — Но изоляция может ей не понравиться, мистер Ранкитер. Мы не случайно размещаем контейнеры, или, как их называют непрофессионалы, гробы, так близко один от другого. Взаимопроникновение умственной деятельности дает этим полуживым людям единственную…
— Я попрошу вас поместить ее в отдельном помещении сразу же, как только это станет возможно, — прервал его Ранкитер. — Лучше, чтобы она пребывала в одиночестве, чем не существовала вовсе.
— Она существует, — поправил его фон Фогельсанг. — Она лишь не может вступить с вами в контакт, а это разные вещи.
— Это метафизическая разница, которая для меня не имеет никакого значения, — заявил Ранкитер.
— Я ее изолирую, — сказал фон Фогельсанг. — Но я думаю, что вы правы: уже слишком поздно. Жори проник в нее навсегда, по крайней мере в определенной степени. Мне очень жаль.
— Мне тоже, — едко сообщил Ранкитер.
3
Мгновенно заваривающийся «Убик» обладает всеми свойствами свежего кофе, изготовленного в «экспрессе»! Твой муж скажет: «Милая, до сих пор я считал, что ты завариваешь кофе так себе, но сейчас кофе — бомба!» Безвреден при использовании согласно инструкции.
Джо Чип, все еще одетый в полосатую пижаму, напоминающую одеяние клоуна, лениво развалился за кухонным столом, закурил и, опустив в прорезь десять центов, принялся манипулировать управлением недавно взятого напрокат газетного аппарата. Сделав скидку на свое похмелье, он пропустил «Межпланетные новости», ненадолго задергался на разделе городских новостей и в конце концов остановил свой выбор на «Сплетнях».
— К вашим услугам, сэр, — сердечным голосом отозвался аппарат. — Сплетни: «Угадайте, что на этот раз затеял Стэнтон Мик, любящий одиночество финансист и спекулянт с международной известностью…»— Внутри аппарата что-то щелкнуло, засвистело, и из щели высунулся листок бумаги с отпечатанным текстом. Изготовленная машиной статья, документ в четыре цвета, покрытый плотными строчками печатного текста с изысканно подобранным шрифтом, скользнул по поверхности псевдодубового стола и спланировал на пол. Чип, несмотря на то, что голова разламывалась от боли, поднял его и расправил перед собой.
«МИК ОБРАЩАЕТСЯ В МИРОВОЙ БАНК ЗА ДВУМЯ ТРИЛЛИОНАМИ»
Лондон. Что на этот раз затеял Стэнтон Мик, любящий одиночество финансист и спекулянт с мировой известностью? Такие вопросы задавали себе бизнесмены, когда в Уайтхолл просочились слухи, что полный энергии, хотя и отличающийся некоторой эксцентричностью промышленный магнат, предпринявший некогда постройку бесплатной флотилии кораблей, с помощью которых Израиль мог бы колонизировать Марс и превратить его пустыни в пригодные для жизни территории, на этот раз обратился с просьбой о предоставлении ему невероятно высокого, не имеющего прецедентов кредита в размере…»
— Разве это сплетни! — сказал Джо Чип газетному аппарату. — Это болтовня, касающаяся финансовых спекуляций. Сегодня мне хочется прочитать о том, что какой-нибудь телегерой спит с чьей-нибудь женой, обколовшейся наркотиками…
Как обычно, Джо спал довольно скверно — ему не хватало фазы «быстрого» сна, при котором появляются быстрые движения зрачков. А использовать тонизирующие средства он не мог — еженедельный запас средств, доставленный ему из районной аптеки, расположенной в том же жилом блоке, кончился. Он вынужден был признать, что нехватка их объясняется только отсутствием у него самого чувства меры, но факт оставался фактом. Согласно обязательным предписаниям он мог обратиться с просьбой о продаже новой порции только в ближайший вторник, то есть через два дня, два долгих дня.
— Прошу вас настроиться на «Бульварные сплетни», — сказал автомат.
Джо так и сделал, и перед ним появилась новая заметка. Сперва он сконцентрировал свое внимание на великолепной карикатуре, изображающей Лолу Хертцбург-Райт, и с удовлетворением облизнул губы, видя, каким необычным способом она демонстрирует свое правое ухо, потом взялся за текст: