— Ловко же вы от меня избавились, — сказал он, опуская монету в отверстие на дверях. — Это я ее открыл. Настоящая банда, которая пользуется любым способом, чтобы… — бормотал он, выходя.
По мере того как двери закрывались, голос его постепенно стихал. Потом наступила тишина.
— Когда его энтузиазм выдыхается, от него мало что остается, — сказала Пат немного погодя.
— Ничего с ним не будет, — подтвердил Джо. Как всегда, он чувствовал себя виноватым. Но не очень. — В любом случае, свое он сделал. Теперь…
— А теперь, так сказать, ваша очередь, — заметила Пат. — Можно, я сниму ботинки?
— Разумеется.
Он начал подготавливать свою измерительную аппаратуру. Проверил катушку с лентой и питание, потом для проверки подключил все датчики и, подавая разное напряжение, проверил их показания.
— Где тут душ? — спросила Пат, аккуратно отставляя ботинки в сторону.
— Двадцать пять центов, — буркнул он. — Стоит двадцать пять центов. — Он поднял глаза и обнаружил, что она принялась расстегивать куртку. — У меня нет двадцати пяти центов, — добавил он.
— А у нас в клубе все бесплатно, — сообщила Пат.
— Бесплатно! — Он внимательно посмотрел на нее. — Такое даже представить себе немыслимо с точки зрения экономики. Разве может что-нибудь функционировать на таком принципе и не разориться через месяц?
Пат продолжала спокойно расстегивать пуговицы своей куртки.
— Наша зарплата вносится в кассу клуба, а мы получаем удостоверение, что выполнили работу. Всеми нашими доходами распоряжается клуб. По сути дела, клуб Топека уже много лет приносит доходы. Мы — вся группа — вносим больше, чем тратим.
Она скинула куртку и бросила ее на спинку кресла. Под жесткой голубой материей на ней ничего больше не было; он уставился на ее крепкие высокие груди и точеные плечи.
— Ты уверена, что у тебя есть такое желание? — спросил Джо. — Я имею в виду твое разоблачение.
— Ничего ты не помнишь, — сказала Пат.
— Чего не помню?
— Что я не сняла одежду. Тогда, в прошлом. Ты из-за этого очень обиделся, вот я и вымарала этот эпизод, поэтому сейчас разделась.
Она грациозно встала.
— И что я сделал, когда ты не разделась? — настороженно спросил Джо. — Отказался от своих намерений?
— Пробормотал что-то насчет того, что Эшвуд переоценил мои антиспособности.
— Я не работаю на таких принципах, — возразил Джо. — Таких вещей я не делаю.
— На, посмотри. — Она наклонилась, и груди ее заколыхались. Пошарив в карманах куртки, Пат достала сложенный лист бумаги и протянула его Джо. — Это из предыдущего настоящего — того, которое я изменила.
Он посмотрел на листок и прочитал свою окончательную оценку: «Создаваемое поле антипси — недостаточное. Гораздо ниже принятых норм. Бесполезна для использования против ясновидящих, с которыми мы обычно имеем дело». За этим следовал его условный знак: перечеркнутый круг. «Не брать» — означал этот символ, понятный только ему и Глену Ранкитеру. Даже агенты не знали его, следовательно, Эшвуд не мог объяснить ей его значение. Он молча возвратил ей бланк, она сложила его и снова сунула в карман куртки.
— Стоит ли меня обследовать? — спросила она. — Теперь, когда я тебе это показала…
— Я должен следовать установленной процедуре, — возразил Джо. — Эти шесть датчиков…
— Вы просто мелкий, погрязший в долгах безнадежный бюрократ, у которого нет даже горсти монет, чтобы заплатить собственным дверям и выбраться из собственной квартиры, — сказала Пат. Голос ее звучал холодно и пренебрежительно. Джо застыл, сжался и почувствовал, что стремительно краснеет.
— Просто такой неудачный период, — попытался объяснить он. — Но скоро я встану на ноги. Могу взять аванс. Если будет необходимо, даже в своей фирме. — Он неловко поднялся, отыскал два блюдечка, две чашки и налил из «экспресса» кофе. — С сахаром? Или сливки?
— Сливки, — сказала Пат. Она продолжала стоять босиком и без куртки.
Он взялся за ручку холодильника, чтобы достать пакет.
— Прошу десять центов, — сообщил холодильник. — Пять центов за открывание, пять центов за сливки.
— Это не сливки, — возразил Джо. — Обычное молоко. — Он все еще продолжал беспомощно дергать дверцу. — Выручи меня еще разок, — обратился он к Пат. — Клянусь, я верну. Сегодня же вечером.
— Прошу, — сказала Пат и катнула ему десятицентовик по поверхности стола. — Она должна быть богатой, — добавила она, наблюдая, как он опускает монету в отверстие холодильника, — твоя любовница. Ты в самом деле на мели, да? Я сразу это поняла, как только Эшвуд…