Без сомнения, войска убивали бунтовщиков, участвовавших в пульмановской забастовке. Сложнее достоверно определить то, каковым было их намерение. Действительно ли они намеревались убить? Как мы могли бы определить, было у них такое намерение или нет?
Существует анекдот из жизни Элизабет Энском, который пересказывали многие люди, знавшие, что почти наверняка он не соответствует действительности. Энском гостила в Монреале и вечером зашла в дорогой ресторан, где собиралась поужинать. «Извините, мадам, — сказал ей метрдотель, — женщинам здесь не позволяется носить брюки». «Дайте мне минутку», — сказала Энском. Она удалилась в туалет, а через пару минут вышла в том же самом одеянии, но без брюк.
Вряд ли метрдотель имел в виду именно это. В повседневных разговорах мы обычно легко понимаем, что имелось в виду под «намерением» или «имением в виду». «Элизабет Энском пошла в магазин, намереваясь купить пинту молока», — такое предложение обычно не вызывает вопроса «что вы имеете в виду под "намереваясь"». Это кажется очевидным. Вопрос: почему Энском пошла в магазин? Ответ: чтобы купить молока. На самом же деле, намерение — это понятие, окруженное нагромождением сложностей и тонкостей, которые Энском попыталась проанализировать в своей ключевой для этой темы работе «Намерение»[86]. Намерение — не то же самое, что причина. Если кто-то спрашивает «почему вы прыгнули под трамвай?», можно ответить: «я не прыгнул, меня толкнули». Как указывала Энском, если поступок является намеренным, имеет смысл не только спросить «почему», но и ожидать ответ, в котором бы объяснялось значение данного действия для человека, который его совершил.
Один из мотивов, по которым она решила потратить столько интеллектуальных сил на анализ этого понятия, заключался в том, что ей нужно было разобраться с тем, как оно используется в учении о двойном последствии, а также во всех вариантах применения последнего — в спорах об атомной бомбе, об абортах или использовании контрацептивов. Например, она считала, что намерение оправдывает различение полового акта с контрацептивами от полового акта, совершаемого в соответствии с календарным методом. Как она доказывала, первый, но не второй, замышляется в качестве не производящего потомства, а потому является аморальным. Любой половой акт, который никогда не мог бы привести к потомству, например гомосексуальный, следует, соответственно, осудить. «Если дозволен половой акт с контрацепцией, тогда как в таком случае можно было бы порицать взаимную мастурбацию, сношение in vase indebito, содомию или мужеложество?»[87].
Энском тщательно проанализировала то, как мы используем понятие о намерении в языке: например, в качестве наречия («человек толкает намеренно»), существительного («человек толкает толстяка с намерением сбросить его с моста») и глагола («человек намеревается толкнуть толстяка»). Большая часть сложностей, обнаруженных Энском, не должна нас волновать, однако она первой указала на то, что определенное действие может быть намеренным в одном описании, но не намеренным в другом. Действие того, кто сталкивает толстяка с моста, может быть намеренным в описании «толкать толстяка», но не намеренным в описании «потянуть свои трицепсы». Конечно, тот, кто толкает толстяка, растягивает свои трицепсы, однако было бы странно, если бы мы сказали, что он намеревался сделать это. Если бы вы попросили дать объяснение его поступка, он вряд ли ответил бы «Я сделал это, чтобы потянуть трицепсы».
Так намеревались ли солдаты убивать пульмановских бунтовщиков? Ни один солдат не был призван к ответу за это. Тон отчета комиссии был не слишком любезным по отношению к жертвам. Толпы, которые захватывали железнодорожные составы и пути, как утверждается в отчете, «состояли в основном из хулиганов, женщин, низшего класса иностранцев, а также представителей криминальных классов»[88]. Люди, которые выступали свидетелями перед комиссией, заявляли, что войска намеревались «защитить собственность» или «защитить закон». Несомненно, именно так отдельные солдаты и ответили бы, если бы их спросили, почему они применили оружие: «Я хотел навести порядок», «Я намеревался остановить мятеж», «Я хотел предупредить вмешательство в торговлю между штатами». Но разве можно стрелять в толпу и не иметь намерения убить? Может, они намеревались просто ранить? Было ли убийство предвиденным, но не намеренным?
87
88