Я никогда не ел фиников... Зато я их нюхал. Мы шли по разбитому рынку, гоня палками пред собой всех этих торгашей-черномазых и африканские финики хлюпали у нас под ногами. И запах стоял такой сладкий... По сей день помню, как я шел и слюнки глотал, - мне было... Тринадцать... Да - тринадцать. Вечность прошла.
Да... В общем, - изловим мы этого Архимеда - пожалеет, сволочь, что его мама на свет родила...
Впрочем, у командующего на этот счет другое мнение: он говорит, что Архимед - величайший ученый, так что нельзя его убивать и вроде бы даже за живого Архимеда обещают огромные деньги. Но мы с ребятами думаем, что все патриции - одним миром мазаны. Видать этот самый Архимед такой же патриций, как и Марцелл, иль какие военные тайны имеет, иль - знает гадости про наших правителей, вот и... В общем, - ворон ворону глаз не выклюет.
А про Архимеда мне мой старикашка всю правду рассказывал: оказывается, этот самый Архимед учился в Александрии. Александрия - город в Африке. Видно, во время этого обучения этот гад и продался, а мы столько лет не могли его распознать!
Путь к Сиракузам лежал через забавную местность - Высоты. Эпаполийские. И вот на самой маковке этих самых Высот африканцы и встали лагерем, а обойти их - никак! Говорят, именно из-за этих Высот Сиракузы и продержались столько лет греческим государством против самого Карфагена! Без этих Высот Сиракузы было не взять, а без Сиракуз - прощай, доступ к пшенице... А тут как раз из дому пришло мне письмо, как сестренка моя померла в Риме с голоду...
В общем, пошел я к Марцеллу и сказал - так мол и так... Прошу поставить меня с моей сотней первыми. Мне без этих Высот - жизни нет, а бывшим рабам должно Кровью смыть свой прежний Позор. Дело было перед Советом, на коем решалось - штурмуем ли мы Сиракузы, или сперва разберемся с западной африканской Сицилией. Так Марцелл передо всеми патрициями обнял меня и сказал:
- "Спасибо, Дурак. Да хранят тебя и твоих людей великие Боги..."
Боги сжалились: из почти двухсот людей моей сотни после атаки Высот выжило нас - восемнадцать... Это много. Две других "первых" сотни полегли полностью.
Представьте себе, - мы лезли вверх по проклятой скале, а на нас сверху сыпались стрелы, камни и другое дерьмо. А когда мы долезли, на нас навалились отборные черномазые...
Помню, - был жаркий солнечный день - сильно припекало и от трупов стало сильно вонять. Я сидел на камешке на самой верхотуре Высот и выковыривал кончиком моего меча засохшую кровь из-под ногтей. Тут к нам подъехал сам Марцелл и кто-то из его свиты крикнул, чтоб я оторвал зад от камня, когда отвечаю патрицию. Но я уже так устал и мне было до такой степени на все насрать, что я, сидя, отдал Честь, а мои люди вяло зашевелились - будто собираются встать.
Тогда сам Марцелл слез с коня, снял с головы шлем и бросил его своему адъютанту. Потом подошел ко мне и осмотрелся. Сильный ветер трепал его коротко, по-армейски постриженные, взмокшие волосы, а он стоял, запрокинув голову, будто пил свежий воздух, как самое ароматнейшее вино. Потом он посмотрел на меня и сказал:
- "Хорошая сегодня погода, Дурак. А какой вид! На все четыре стороны... Сиракузы отсюда, как на ладони. Это все твои люди?"
Я осмотрелся, пересчитал их еще раз, будто не делал этого уже раза три сразу после побоища и кивнул:
- "Да. Это все. Все - восемнадцать..."
Марцелл покачал головой и задумался. Затем вдруг спросил:
- "Тебе повезло. Всегда забываю спросить, - сколько же тебе лет?"
Я даже растерялся, - представьте себе - никак не мог вспомнить, когда же я появился на свет.
- "Двадцать, Ваша Честь. Целых двадцать".
Марцелл рассмеялся, весело пожал плечами и произнес:
- "Это много. Это очень много. Сегодня у меня полегло много патрициев. Поэтому я назначу тебя центурионом "штурмовой" сотни Авентинской когорты. Вообще-то не принято делать таких назначений для столь молодых, но сдается мне, - ты, Дурак, старше всех прочих! Так что - принимай-ка "Боевого Орла" и набирай новую сотню. Да, и людей своих не забудь. Эй, выдайте этим всем алые плюмажи, плащи, да позолоченные поножи и наручни! С этой минуты все вы - моя личная Гвардия".
Он снова надел на голову шлем, еще раз посмотрел на крохотное пятно на горизонте внизу - Сиракузы - и пошел к свите. А потом они все поехали вниз на восток - к Сиракузам. А я из центурионов ауксиллярии стал командиром преторианской сотни прославленной "Авентинской Когорты". А мои семнадцать бывших рабов - "всадниками" и - почти что патрициями. (Без права передать титул наш по Наследству...)
Нам бы всем плясать, да сходить с ума от радости, а я вместо этого заснул прямо на этом раскаленном солнцем камне, посреди всего этого смрада и вони. Что взять с Дурака?
А через неделю мы вошли в Сиракузы. Нашей когорте была предоставлена честь начать штурм и мы пробили Сиракузы насквозь, - до самого моста на Ортигию, в коей прячется гад - Архимед, и африканцы в прочих частях города оказались отрезаны. Так они спускали на воду все, что плывет, и пытались переплыть на Ортигию. Их шлюшки лезли к ним на лодки, а черномазые выбрасывали их за борт. Вот такая любовь.
А мы выловили всех этих баб из воды и обрили их наголо, а потом отправили в Рим на потеху. Раз уж черномазые побросали здесь своих баб, стало быть - их песенка спета. Вообразите себе, среди этих потаскух попадались даже и италийки! Никогда не мог взять себе в толк, как можно идти в постель с черным? Будь я бабой, я бы уж точно вскрыл себе вены, или горло пред этим. Нет, я понимаю, когда этим занимаются гречанки, но чтоб - наши? Ладно, черт с ними...
В общем, взяли мы Сиракузы в самом начале лета, вычистили всю Сицилию к осени, - наступила зима, а Ортигия - держится. Чертовы греки на каждом углу хвастают, что это держатся Сиракузы, но все это чушь собачья, - где тогда квартируем мы, как не в Сиракузах? А Ортигия - крепкий орешек. Мне мой старикан говорит, что за всю историю Сиракуз еще никто не смог взять Ортигию.
Говорят, в дни Пелопонесской Войны меж афинскими "Академиками", да такими же, как и мы - простыми ребятами Спарты именно об Ортигию обломали зубы свои чертовы "академики"! А наши выиграли. Тем более, что старикашка наш говорит, что афинский флот лежит теперь на дне этой бухты, а кости всяких там "академиков" белеют сзади нас - на Высотах...
Я взобрался на эти Высоты (но я-то - римлянин!), а у греков на это кишка тонка. Тем более - Академиков...
Старикан говорил как-то мне, что этот вот Дионисий, что выстроил Ортигию, да Высоты, начинал, как наемник без роду-племени. Его и прозвали-то - Дионисием за любовь выпить!
Так мы все тут думаем, что Дионисий тот - точно римлянин. Греки хорошего вина и не ведают, - разбавляют водой чуть ли не сок, а тут сразу видно - наш человек!
Греки - мастера на всякие глупости, да безделицы, а Ортигия, да Высоты выстроены - мужиком, - без всяких там выкрутасов!
Возьмем тот же самый театр Дионисия. Казалось бы самая несерьезная вещь - этот театр, а обзор из него - полгорода на ладони! Да и крикнешь, - в домах штукатурка аж сыпется, а на стенах слыхать - будто в ухо кричат!
Так что - вроде театр, а на деле - лучшего командного пункта и не найти. Самый сложный для обороны сектор - под весьма опасной горой, откуда могут бить катапульты - прикрыт всего одним офицером, - разве не гениально?!
А если мир, вместо штаба разверни здесь театр, - на последней скамье со сцены аж шепот слыхать. Да народ сюда валом повалит! Развернул сцену, да греби деньги лопатой! Что ни говори, - мудрый мужик, не то что этот гад Архимед...