Я внимательнее рассмотрел полуразрушенную стену, через которую недавно перескочил. От одного взгляда меня охватила усталость, но лучшего варианта сейчас не было. Системные копы наверняка просканировали бар теплоискателем и выяснили, что там никого не осталось. Если я побегу, то ничего этим не добьюсь. Значит, остается лезть обратно.
Я в последний раз, сощурившись, огляделся. Все равно не узнать, смотрит ли кто-то сюда в прибор ночного видения. Оставалось довериться инстинкту и прыгать. Только тихо и осторожно. Если я застряну на стене, повисну дохлой рыбой, то стану тренировочной мишенью. Все четко: пришили офицера ССБ, виновного тоже пришьют, а место, где он прятался, сровняют с землей. Или я ухитрюсь скрыться так, чтобы меня никто не увидел, или я уже труп - не сегодня, так завтра.
Я посмотрел на стену, глубоко вдохнул и прыгнул. Ну, давай же, давай! Я оцарапал ладони об острый камень с металлом. Боль резанула до самых плеч. Я напряг все мышцы, что у меня есть, и подтянулся, одновременно перекатившись на спину. Секунду я смотрел в ночное небо Старого Нью-Йорка: крестообразные лучи прожекторов, сложные маршруты грузовых и пассажирских ховеров… Вперед!
Я скатился на ту сторону, тихо, но неловко. Тут же присел на корточки, касаясь пола окровавленными руками. Замер, почти не дыша, и осмотрелся: заметили? Какофония снаружи не утихла, однако это еще ничего не значило.
По бару спиной ко мне ходил уличный коп.
Таких боятся, только если их целая толпа. Это вам не офицеры-системщики, а обычные парни с дешевыми пушками. Такие же граждане Системы федеративных наций, как я сам. Просто из двух зол они выбрали лучшее. Я трогаю уличных копов, только если они трогают меня.
Оказалось, что коп не он, а она. Еще и любительница генетических модификаций. У нее были обычные, худые ноги и костистое лицо, как у людей, которые едят мало и редко. А посредине - крупные и невероятно мускулистые руки и такой же торс, подрагивающий при каждом движении. Хирурги на черном рынке предлагают ужасно много возможностей. С упором на «ужасно». Пересадка глаз, которые видят в темноте. Выжигание нервов, чтобы не бояться боли. Большой популярностью пользуются выращенные в лаборатории мышцы-аугменты. Мышцы не то чтобы сильные и явно не вечные - как вся генетическая продукция черного рынка, они делаются на самом примитивном уровне технологии и пересаживаются недоучками и шарлатанами. Зато некоторое время они внушительно выглядят, а некоторым идиотам только это и надо. Я взглянул на девку повнимательней и решил, что она давно тратит деньги не на еду, а на фальшивые мускулы.
Я замер в тени у самой стены и еще раз осмотрел бар. Нелегальные заведения не открывают без плана побега. Я ставил на то, что здесь найдется потайной ход. Системные копы отлично натасканы - не зря мы все их так боимся - и хорошо вооружены, но очень самоуверенны. Блондинчику вряд ли придет в голову, что кто-то из нас, жалких крыс, ухитрится прошмыгнуть в какую-нибудь дырку и исчезнуть. Я всмотрелся туда, где обычно сидели владельцы. Нет, это слишком просто: даже тупица вроде леди Халк додумается проверить, нет ли там люка. И все-таки туда легко добраться за пару секунд, пока не явятся системные копы. Я долго отслеживал, как идут по стенам и полу трещины, пока не различил многообещающий квадратный узор возле стойки.
Я медленно и глубоко вдохнул - влажно, с хрустом - и закрепил в уме это место. Сердце колотилось, в желудке начиналась революция. Я пожалел о каждом глотке здешнего маслянистого пойла. Леди Халк медленно обходила бар. Она явно скучала. Даже удивительно, как долго можно прятаться у человека перед самым носом, если не поднимать головы. Правда, я был одет как надо - я же стрелок, мы полжизни стоим в темных углах и ждем, когда жертва подвернется под пули.
Похоже, умом леди Халк не блистала. Я мог бы просидеть тут на корточках до понедельника, и она бы меня не заметила. Хотя вдвоем мы пробудем недолго. Системщики быстро выяснят, что похожих на меня не нашлось, их это не удивит, но перед уходом они обязательно все еще раз прочешут. Пока мои туповатые коллеги обеспечивают шумовое прикрытие и отвлекают копов, я должен смотаться. Осталось несколько минут.
Я раскинул мозгами: бросить кусок цемента и отвлечь ее не получится. На улице очередями палят по металлу, злобно орут, да еще ховер гудит. Она ничего не услышит. Я сидел на корточках и продолжал думать. Палят. Очередями… Я крепче сжал свой «рун». Снаружи вряд ли услышат еще один выстрел, а на этой подрагивающей туше полно несмертельных целей. Я не хотел убивать леди Халк: у нее такая работа. Но раз эта девка встала между мной и моей жалкой жизнью, нарвется сейчас на пулю. Я незаметно отследил ее движение, дождался следующей очереди снаружи и выстрелил ей в плечо. Она упала, как мокрый мешок. Я бросился к люку.
Я очень надеялся, что люк открывается не каким-нибудь рычагом. Вечно так в жизни: одна хрень за другой. У меня годами не было спокойного вечера. Вечно бежишь из одной переделки в другую. Еще одна такая ситуевина, и точно пришьют, подумал я, бросаясь грудью на пол. В этот же миг позади прозвучали два выстрела, до смешного тихие и безобидные: чпок! чпок!
Я не успел подумать о своем невезении, хотя невезение - не то слово, нужно изобрести целый новый язык, чтобы описать эту подлянку. Пол подо мной ушел вниз, и я упал в пустоту.
Я летел, борясь с паникой, меньше секунды. Потом ударился обо что-то твердое. Зубы клацнули, пистолет вышибло из руки. Все внутри завибрировало, загудело.
Сердце стукнуло раз, два… Я лежал, вытаращив глаза, будто окаменел. Черт, взять бы и заснуть, послать все подальше! Отдохнуть впервые с тех пор, как мне исполнилось пять лет, с тех пор, как Объединение слепило все страны мира в Систему.
Очередная волна паники смыла эти мысли. Мое тело включилось, почувствовав боль и не утихающую дрожь. Я сел и осмотрелся, нашаривая трясущимися руками «рун». Не успел я сжать пальцы на рукоятке, как люк наверху снова открылся и впустил слабый свет прожекторов. Не раздумывая и не целясь, я поднял пистолет и три раза выстрелил вверх. Люк закрылся, я встал и, спотыкаясь, побежал по узкому туннелю. Это была не канализация, привычная дорога преступников Старого Нью-Йорка; туннель прорыли специально. Кстати, неплохо прорыли: тесновато, но сухо, никаких сквозняков, под ногами твердый каменный пол. Я бывал в потайных туннелях, готовых обрушиться на голову от малейшего чиха, так что мог оценить умелую работу.
Я поднажал. Скорей всего, у меня на хвосте офицер ССБ, а системщики - это вам не уличные копы. Они умны, и их не так легко запугать. Фора у меня небольшая. Завернув за первый поворот, я услышал, как люк снова открывается и кто-то прыгает вниз. Конечно, офицер ССБ не свалится на пол как мешок с дерьмом и не вырубится на три секунды, как некоторые. Он изящно встанет на ноги, не уронив пистолет. Эти идеальные копы страшно раздражают меня своим самодовольством: людей вроде меня они или распихивают не глядя, или трясут как грушу. Пусть бы хоть закон охраняли - но они же ничем не лучше нас. Даже хуже. У них полицейские значки, у них бюджет, а значит, остановить их не может никто, кроме отдела служебных расследований.
Я знал, что будет, если коп меня догонит. Пуля в голову. Без суда и следствия. Они вправе делать все, что хотят, и этим пользуются. Остается один вопрос: он тоже скажет мне пару ласковых, прежде чем выстрелить?
Я бежал дальше.
Туннель оказался, конечно, коротким. Через полсотни футов изгибов и поворотов я наткнулся на гладкую земляную стену. Посмотрел вверх - там, в нескольких футах над головой, нижний конец привинченной болтами лестницы. Я выругался про себя: наверняка тут стояла удобная подставка, например, старая табуретка, и те, кто копал этот лаз, на всякий случай ее забрали. Секунду я просто стоял и ненавидел этих хитрых подонков всеми клетками тела.