— Начинаем специальное заседание совета просвещения Рок-Сити, — сказал он в наступившей тишине. — Все заседания совета, по закону штата, проводятся при открытых дверях. Но сначала я хотел бы внести определенную ясность. У нас приняты парламентские нормы. Никто не имеет права говорить, ни члены совета, ни сидящие в зале, не получив разрешения председателя совета.
— Хочешь держать вожжи в руках, не так ли, Марк? — крикнули из зала.
Молоток Свенсона вновь опустился на стол.
— Именно так. Если выкрики будут продолжаться, я перенесу заседание на более поздний срок. А теперь перейдем к делу. Мы собрались, чтобы…
— Мистер председатель! — прогремел густой баритон.
Улыбка застыла на губах Марка.
— Мистер Коннорс.
— Этот шарлатан! — пробормотал Билл Джейсон.
Сейр, с полузакрытыми глазами, чему-то улыбался.
— Мистер председатель, — грохотал Коннорс, — цель этого заседания чрезвычайно серьезна и преисполнена исключительной важности для каждого жителя нашего города. И я уверен, что мы все нуждаемся в духовном напутствии. Поэтому прежде всего я хочу попросить всех присутствующих присоединиться ко мне в молитве нашему Господу.
— Отче наш… — И шестьсот голосов слились в один.
— Один ноль в пользу психов, — резюмировал Билл Джейсон, когда молитва закончилась.
Сейр искоса взглянул на редактора «Вестника».
— Вы не верите в молитвы, Джейсон?
Прежде чем Билл успел ответить, со всех сторон закричали: «Мистер председатель! Мистер председатель!»
Молоток Марка забарабанил по столу.
— Я предупреждаю вас, дамы и господа. — Глаза Марка сверкали ледяной яростью. — И это предупреждение последнее. Заседание будет проводиться по установленному порядку. Когда придет время задавать вопросы, вам скажут об этом. Слово предоставляется мистеру Мэлони.
— Вопрос по порядку ведения собрания, — внезапно крикнул Билл Джейсон.
Марк с неприязнью взглянул на голос, но, увидев друга, смягчился.
— Мистер Джейсон?
— Прежде чем мы начнем обсуждение, мистер председатель, я хотел бы узнать, есть ли особая необходимость присутствия представителя полиции штата, находящегося при исполнении служебных обязанностей?
Головы повернулись к одетому в форму сержанту Телицки, сидящему в центре зала, у самого прохода.
— Насколько мне известно, — продолжал Билл, — сержант Телицки не платит налогов в этом городе, и его дети не учатся в нашей школе.
— В школе учатся дети его брата, — крикнул со сцены Эвери Хэтч.
— При чем здесь его брат? — отрезал Билл. — Мы говорим о сержанте Телицки.
— Присутствие полиции вполне уместно при столь большом скоплении народа, — пискнул Хэтч.
— Может ли сержант сказать, что его присутствие не вызвано ничем иным, кроме заботы о поддержании порядка?
Уголки тонких губ Телицки чуть дрогнули.
— Сержант пришел сюда именно по этой причине.
Аудитория одобрительно загудела.
— Слово предоставлено мистеру Мэлони, — напомнил Марк Свенсон.
Джерри Мелони, маленький цветочник, наклонился вперед, сжав микрофон с такой силой, что костяшки его пальцев побелели.
— После долгих, мучительных размышлений, мистер председатель, — начал он дрожащим голосом, — я счел необходимым внести предложение, заключающееся в том, что курс биологии в том виде, как он читается в настоящее время, с упором на вопросы, касающиеся размножения человека, должен быть исключен из школьной программы немедленно… сегодня и..
Громовые аплодисменты вынудили его замолчать.
— И, — продолжил Мэлони после того, как молоток Марка восстановил тишину, — мы должны создать специальную комиссию, независимую от совета просвещения, для выяснения методов преподавания биологии в прошлом и определения тем, которые войдут в состав этой дисциплины в будущем.
— Я поддерживаю это предложение, — успел добавить Кларк Сэксон, прежде чем грянули аплодисменты.
Вновь застучал молоток.
— Я уверен, что мистер Мэлони благодарен аудитории за столь благожелательный прием его выступления, — сухо заметил Марк, — но должен просить вас, дамы и господа, сдерживать ваш энтузиазм. Иначе наше заседание никогда не закончится.
— Голосуйте! — крикнули из задних рядов.
Марк не повел и бровью и повернулся к Эвери Хэтчу, отчаянно размахивающему правой рукой, будто приветствуя приятеля, спускающегося с трапа «Королевы Элизабет».