— А Линда Грант?
Крамер облизал губы.
— Лакомый кусочек. Право первого принадлежит Джорджи Мангеру, который привел ее сюда, а потом наступит их очередь, и они ее не пощадят, потому что она не получит наслаждения от общения с ними. — Он засмеялся. — Джорджи — чокнутый, знаешь ли. Он полон безумных грез. Он хочет, чтобы Линда отдалась по своей воле, потому что мнит себя неотразимым. Он провел с ней целый день, говорил, пел. Ухажер! И будет говорить и петь, пока не поймет, что этим ничего не добьется. Тогда он начнет мстить, братец.
— И вы не шевельнете пальцем, чтобы удержать его?
— Не в моей власти, старичок. Даже домашняя собачонка кусает хозяина за руку, если тот заденет ее за живое.
— Как вы собрали эту банду?
— Долгая история о кривой дорожке. — Крамер нахмурился. — Да и какое это имеет значение? — он глубоко затянулся. — Блондин, Бен Мартин, и долговязый чернявый, Дьюк Лонг, — из Нью-Йорка. Дети окраин. Они познакомились еще подростками и с тех пор вместе. Отец Бена был портным грузчиком. А Дьюк не знает, кто у него отец. Его мать жила в двухкомнатной квартире неподалеку от Норт-Ривер и десятью детьми от разных папаш. Бен перенял воровские приемы у своего старика. Мне говорили, что грузчики богатели на мелких кражах. Мальчики росли без присмотра. Хулиганили на улицах, грабили в подземке. Девчонка у них была одна на двоих, Труди Гаррет, эта рыжая. Ночевали они и подъездах да на пристанях. Какой-то умник приучил их к наркотикам, и они ударились в грабежи, чтобы расплачиваться за необходимое им зелье. Как-то вечером Бен покусился на добычу отца. Завязалась драка, и Бен пырнул папашу ножом. Из дома пришлось уйти. Однажды, приняв изрядную дозу, они попали на митинг протеста. Какие-то парни обличали войну во Вьетнаме и жгли повестки. Они также решили выразить свое несогласие с действиями администрации. Все как раз говорили о самосожжении буддистов в Сайгоне. Вот и они нашли какого-то бродягу, облили его бензином и сожгли живьем. — Серые глаза внимательно разглядывали Питера. — Не тошнит, старичок?
— Есть немного, — холодно ответил Питер.
— Кто-то заметил рыжую, пока бродяга горел, как свеча, и им пришлось сматываться из Нью-Йорка. На попутном грузовике они добрались до Коннектикута. Днем прятались, ночью воровали. Думаю, они направлялись в Канаду. Где-то подцепили Джейка Телицки. Самый здоровый из нас. Прошлое у него примерно такое же. Боролся на ярмарках, зарабатывал на жизнь своими мышцами. Сила — все, что у него есть, и лишь жестокостью он может доказать миру, что он мужчина. Он присоединился к Бену, Дьюку и девке. Думаю, он тоже спит с ней. Потом они нашли Джорджи Мангера. Плохой мальчик, не такой грубый, как остальные, но достаточно испорченный, чтобы восхищаться их независимостью и безжалостностью.
— Но теперь они в опасности, потому что их слишком много. Пятерым прятаться сложнее, чем одному. Они потеряли бдительность. То тут, то там находился свидетель, сообщавший полиции приметы кого-то из них. Сейчас их ищут по всей Новой Англии. Как-то ночью шестеро полицейских загнали их в угол, и вот тут появился я.
— Вы тоже в бегах? — спросил Питер.
— Да, — коротко ответил Крамер, соскользнул со стола, налил холодного кофе в чашку Тьюзди, выпил. — Эмили варит кофе, которым можно дубить шкуры.
Питер пристально наблюдал за Крамером, пока тот пил кофе и возвращался на свое место. Первое впечатление о нем не изменилось. Чувствовалась железная воля. И в то же время Питер не мог совместить Крамера с его чудовищным рассказом. На ум пришло нужное слово — разборчивый. Разборчивость Крамера не оставляла сомнений в том, что он не имеет ничего общего с бессмысленной жестокостью, насыщавшей его рассказ. И все же он входил в банду и являлся ее мозговым центром.
Питер взглянул на руки Крамера, поглаживающие ружье. Чистая кожа, ухоженные ногти. Рыжеволосая Труди, легко доступная каждому из них, по словам Крамера, его не интересовала. Это, да и другие мелочи выделяли его из остальных.
Крамер засмеялся.
— Пытаешься понять, что я за птица, старичок?
— Разве на моем месте вы поступили бы иначе?
Улыбка сползла с лица Крамера.
— Желание познать людей и привело меня в «Причуду» Тьюзди. Прелестное название для этих катакомб, не так ли? Старик всю жизнь боролся за личную свободу, не шел на компромиссы, никого ни о чем не просил, разве что не совать нос в чужие дела. Первый раз он решил кому-то помочь и попал впросак. Ему не надо ничего, кроме свободы, и мне нужна свобода, и парням, и Труди, и тебе с Эмили, и этой девушке из города. Все мы хотим быть свободными. Но тут есть подвох.