Причину ее поведения я не знала. Что-то слышала про некое противостояние баронессы Тиберг, так в девичестве звали графиню, с королевой, но подробностей не ведала. И вот отношение к ее величеству графиня перенесла на подкаблучников короны, на черных магов.
Долго предаваться своим мыслям не дал голос Рэйнера, раздавшегося над ухом:
— Ваше высочество, прошу взойти на борт корабля, — и жестом указал на крыло.
Подняв голову, я с замиранием слушала его слова. Мне безумно нравилось, когда он так ко мне обращался. Пусть я и его адъютант в данный момент, но все же принцесса. Титул обязывает обращаться со мной вежливо. Может, его дружелюбие наигранно, но легкая улыбка на его губах манила, и я в стотысячный раз представила наш поцелуй. Язык не повиновался мне, поэтому просто кивнула и проследовала в указанном направлении.
В том месте, где предназначалось пройти по крылу, были прибиты поперечные рейки для того, чтобы не соскользнуть с него.
Я быстро по ним взбежала на борт огромного судна. Там, повинуясь знаку виконта, прошла в открытую слева дверь. В коридоре около двери в кают-кампанию стояли два охранника. Завидев меня и следующего за мной Нессельфольде, они распахнули дверь и отошли, чтобы все могли войти в просторный кабинет.
И вот еще одна положительная сторона союза Драгхвара и Скаршии. Стихийники поделились воздушными кораблями, а маги, в свою очередь, усовершенствовали суда. Первые трансформации коснулись внутреннего пространства, которое расширили за счет особых заклинаний. Их разработал покойный брат мамы. Поговаривают, что и графиня была замечена в опытах над пространственной магией. Последующие преображения затронули оснащение кораблей: увеличился запас продуктов, стало больше качественных орудий — тут следовало благодарить как раз графиню. И, напоследок, были внесены изменения в экипаж судов. Теперь на них служили не только стихийники, но и маги различных специальностей.
Я зашла в кабинет, быстро огляделась и положила папки на стол, который стоял во главе другого стола, прямоугольного и длинного.
— Ваше высочество, — ко мне снова обратился Рейнер с сияющей улыбкой.
Я ответила ему не менее счастливой. О, Единый, как же приятно видеть его таким! Если бы можно было, я бы, не отрываясь, смотрела в его бездонные черные глаза.
— Мне нужна ваша помощь как личного адъютанта, — его мурлыкающий голос, как и слова, ласкали мой слух.
— Д-да, — заикаясь, произнесла я смущенно.
Виконт давно уже ко мне не обращался с просьбами. Да еще так вежливо! Я растаяла и уже не замечала действий Нессельфольде. Хотя нет, заметила. Заметила, как он положил руку мне на плечо, приобнял и повел к двери, в то время как остальные члены экспедиции рассаживались за столом.
На них я не обращала ровным счетом никакого внимания, которое полностью поглотил Рэйнер. Я не спускала с него пристального, восхищенного взгляда. Объятья любимого — вот все, что нужно было мне для счастья!
— Отправьте это письмо капитану «Лазурной Сифины», — и черный маг передал мне запечатанный конверт.
Я лишь на мгновение опустила взор на оказавшийся в руках пакет, как услышала стук. В полном изумлении уставилась на закрытую дверь. Я стояла в коридоре перед только что захлопнувшейся дверью, за которой начиналось совещание. Без меня. Эйфория мгновенно сменилась собранностью. Я быстро схватилась за ручку и толкнула. Дверь не поддалась. Снова налегла на нее, но та не сдвинулась. Затем и вовсе раздался характерный щелчок поворачиваемого ключа. Я припала к замочной скважине. Ничего не видно!
От переполнявших меня эмоций пнула ногой дверь. В душе царила досада, хотя сама виновата. Виновата в том, что снова поддалась на ласку и позволила вывести себя из комнаты. В сердцах я показала бездушному дереву язык. Да так с ним и застыла.
По обе стороны от двери все также возвышались два мага, те самые охранники, что впустили нас в кабинет. Пришлось вернуть высунутую часть тела обратно. Язык занял полагающееся ему место во рту. С невозмутимым видом я поправила лацканы на камзоле, стряхнула невидимую пыль с рукава и прошествовала по направлению к выходу твердой походкой и с прямой спиной, с трудом удерживаясь от желания рассмеяться. Губы все-таки растянулись в широкой улыбке.