Я поднырнула под корабль — опасный маневр. Если судно начнет менять курс, то меня попросту выкинут из потока, и я упаду. Держать равновесие в мощном воздушном течении сложно. Сложнее, чем при входе к «Лазурной Сифине», которая была кораблем меньшего размера, чем флагман.
Нервы натянулись до предела. Все внимание сосредоточилось на крыле. Я хотела подгадать время и приземлиться обычным способом для летяжников: проскользить по крылу, упереться в поручни, перебраться через них и — вуаля! — я на борту.
Мой взор столкнулся с чуть прищуренным взглядом виконта. Если до этого его недовольство было направлено на подчиненных, то теперь оно предназначалось мне. Рэйнер посмотрел за мою спину, а потом крикнул что-то, но я не расслышала. Он метнулся к краю борта, не отрывая взгляда от горизонта.
Не сдержав любопытства, обернулась. Это стало роковой ошибкой. Край летяги зацепился за крыло, и я потеряла равновесие. Сильный поток воздуха подхватил доску, а вместе с ней и меня, закружил и завертел. Не удержавшись, я соскользнула с летяги.
Время замедлилось. Я видела, как ветер унес подконтрольную только ему летягу. Видела, как крыло корабля стало подниматься, а я пролетела мимо него вниз, раскинув руки в стороны в надежде зацепиться за что-нибудь. Слишком далеко была я от края крыла.
Взгляд зацепился за доску, кружившуюся вверху. Я протянула к ней руку и попыталась повлиять на ветер, используя силу элементалиста. В сердце больно кольнуло. Пришлось бросить эту затею. Закрыла глаза и представила Нессельфольде.
Не было страха перед смертью. Наверное, потому что уже не раз встречалась с ней — война с древними и экспедиция в умирающие миры. Скорее чувствовала сожаление. Кто же будет любит Рэйнера, когда я умру?
Улыбнулась. Стану призраком и никогда не расстанусь с ним!
Мои мечты прервал удар, отдавшийся приглушенной болью в затылке и спине. Что-то быстро я упала! Наверное, умерла, раз не очень больно. И почему-то поверхность, на которой лежала была слишком ровной и пахла противно, как жидкость, которой драили палубы летучих кораблей. Если она попадет на волосы, то все — прощай шевелюра! — придется отрезать под самые корни. Знаю, потому что как-то раз перевернула ведро с ней я на корабле, когда с папой плавала. Мы тогда еще жили в Драгхваре.
— Изменить строй кораблей! — ворвался в мои размышления усиленный силой воздушников приказ Нессельфольде.
Если бы я была на земле, то вряд ли бы услышала нечто подобное. Не открывая глаза, ощупала руками поверхность. Левая рука наткнулась на чей-то сапог. Приоткрыла левый глаз. Точно, сапог. Взглядом прошлась от носка обуви, по ноге, черному сюртуку и, наконец, встретилась с пылающим взором виконта. С его мокрых волос капала вода на одежду.
Зажмурила глаза. Руки сложила на животе. Может, все обойдется?
— Вставайте, ваше высочество, — холодно приказал Рэйнер.
Не обошлось.
— Мне и тут хорошо лежится, — последовал быстрый ответ.
Лучше бы я встала!
Нессельфольде молча наклонился и схватил меня за левое предплечье, заставляя подняться. Хватка была железной. Я скривилась от боли и открыла глаза, чтобы видеть, куда он меня тащил, в прямом смысле слова.
На палубе воцарилась тишина. Слышно было, как ветер гулял в парусах и крылья летучих кораблей скрипели, то поднимаясь, то опускаясь. Все взирали на нас: кто с любопытством, кто с выражением скуки на лице, а кто-то изредка посматривал в нашу сторону, ибо в отличие от любознательных они были заняты делом.
Вырываться я не пыталась. Бесполезно! Только синяков понаставлю больше, если стану бороться с Рэйнером. Тяжело вздохнула и покорилась воле сильнейшего, то есть начала быстрее ножками передвигать, чтобы успевать за гигантскими шагами виконта. И все равно я за ним не поспевала, поэтому семенила следом. Он так и не выпустил моей руки. Мне было больно, но помалкивала, а то еще сильнее разозлится.
На камзоле Нессельфольде все четче и яснее проступали разводы от грязной воды. Вот как только она попала на него? Я обернулась и заметила перевернутое ведро посреди палубы. Какой-то матрос подошел и подобрал его. Руки матроса покрывало ровное голубое сияние, чтобы защитить кожу от вредного воздействия раствора, которым мыли палубу.