— Значит, кто-то мог с ним жестоко обращаться?
— Это не исключено, — нетерпеливо повторил доктор Рокко. — Но я не думаю, что они это делали. Именно так я и ответил следователю. Во всяком случае, не важно. Я перестал встречаться с Кэтрин, она помирилась с мужем, и все уладилось. Джимми дал ей понять: если Кэтрин от него уйдет, то может навсегда распрощаться с сыном и вляпаться в уголовное судопроизводство. Кэтрин — умная женщина. Она сделала то, к чему ее вынудили. Учтите, я понятия не имею, как Джимми с ней обошелся, но в тот день, когда Кэтрин пришла ко мне, чтобы поставить точку в наших отношениях, она едва двигалась. Вот каким человеком был Джимми Гэньон. Я уже говорил это один раз и повторяю еще: с моей точки зрения, мистер Додж, вы поступили правильно.
Бобби прищурился.
— Теперь, когда Джимми мертв, вы думаете, Натан чудесным образом пойдет на поправку?
— Не знаю. Если честно, я больше не несу за него ответственность. Начиная с сегодняшнего утра, я официально перестал быть лечащим врачом Натана и передал его в ведение доктора Орфино согласно указанию главного врача.
— Вы больше не лечите Натана? — удивленно переспросил Бобби. — Так решил ваш шеф?
— Поразительно, какой властью обладает судья Гэньон, — негромко ответил доктор Рокко, а потом странно улыбнулся: — Но не беспокойтесь, сэр. Я далеко не так беспомощен, как вы думаете. Доктор Орфино — генетик. Называйте это как хотите, но, мне кажется, я буду смеяться последним.
Глава 10
Бобби покинул больницу и совсем скоро услышал позади себя шаги. Он пошел чуть быстрее — руки в карманах пиджака, голова опущена, взгляд как будто устремлен на тротуар, хотя на самом деле эта поза позволяла ему посмотреть назад. Дорогие ботинки, черные, блестящие. Как сказал бы отец, ботинки как у сутенера.
Он резко завернул за угол и успел разглядеть преследователя, прежде чем тот пропал из поля зрения. Длинное, свободное, отличного покроя бежевое пальто. Черные брюки с отворотами. Адвокат, подумал Бобби.
Он быстро остановился, уперевшись спиной в стену, тем самым застав незнакомца врасплох. Мужчина (заметно старше его, крупный, из-за ушей выбиваются аккуратно расчесанные каштановые, с проседью, волосы) вскинул руки и одарил его лучезарной улыбкой.
— Вы меня поймали.
— А теперь отправлю ко всем чертям. — Бобби угрожающе шагнул вперед, но его преследователь снова улыбнулся.
— Что вы собираетесь делать, мистер Додж? Наброситься на меня посреди людной улицы? Мы оба знаем: вы не из тех, кто предпочитает стычки лицом к лицу. Зато если дать вам винтовку, пятьдесят ярдов дистанции и посадить в затемненную комнату…
Бобби схватил его за лацканы пальто. Трое пешеходов, заметив эту сцену, заспешили прочь.
— Ну?!
— Послушайте, Бобби…
— Кто, черт возьми, вы такой?
— Друг.
— Слушай, друг, или объяснись, или через тридцать секунд я вышибу тебе мозги.
Мужчина нервно засмеялся. Один раз он уже попытался взять Бобби на испуг и теперь, видимо, не горел желанием повторять попытку.
— Я всего лишь хочу поговорить, — сказал он.
— Зачем?
— Поскольку я знаю то, что следует знать и вам.
— Вы адвокат?
— Следователь.
— От кого?
— Бросьте, Бобби, вы же понимаете.
Бобби подумал.
— От Джеймса Гэньона.
— Точнее, от Марианны Гэньон — иск возбужден от ее имени. Меня, кстати, зовут Харрис. — Он попытался протянуть руку. Бобби проигнорировал этот жест. — Харрис Рид, из фирмы «Рид и Вагнер». Возможно, вы о нас слышали.
— Ни разу.
— Польщен. Будьте так любезны, отпустите на минутку мое пальто. Мы могли бы немного прогуляться. Судя по всему, вы любите подобные упражнения. И потом, как я предполагаю, встреча с Кэтрин Гэньон слегка поубавила вам сил.
Бобби медленно разжал пальцы.
— Вы следили за мной.
— Точнее, проявлял определенный интерес к вашим действиям. Итак?
Харрис жестом предложил ему двигаться вперед. Бобби поджал губы, но тем не менее неохотно сделал первый шаг. Он заинтересовался, и они оба это знали.
— Она ведь красивая, правда? — спросил следователь.
Бобби промолчал.
— Наверное, было бы проще, если бы она была уродиной, — продолжал Харрис. — Представляю себе, как это неудобно: встретить жену человека, которого вы убили, и думать о том, как бы ее трахнуть.