Мы стояли на третьей стене, вглядываясь в зеленеющие вершины. Словно зубы, кусающие небо, они вздымались на востоке. Данко вздохнул, и я понял, о чем он думает.
– Если хочешь, я один схожу к Садовнику, – предложил я.
– Нет, – Данко мотнул головой, – я справлюсь.
Садовник – невероятно древний старик, владеющий глубинной мудростью. Поговаривали, что он колдун и живет на свете не одну сотню лет. Многие считали его четвертым странником, который не ушел с остальными, а остался охранять сад. Мы шли по дорожке, посыпанной белым песком, мимо увешанных плодами деревьев и глазели по сторонам. Каких только фруктов тут не было. Тяжелые яблоки и груши блестели в густой листве, сливы тихо покачивались от невидимого ветерка, чуть поодаль на солнцепеке раскинулся виноградник, а персики так и манили – сорви меня – и я не удержался и протянул руку, но Данко строго меня одернул. Хорошо, что друг рядом и всегда придет на помощь. Садовник, седой как лунь, ждал нас возле дома – одноэтажного строения с красной черепичной крышей и выбеленными стенами – он выслушал нашу просьбу с улыбкой.
– Гарпии довольно злобные создания. Напрасно воевода думает, что сможет приручить эту тварь. Но я помогу вам. Только ответ требует времени, я должен свериться с книгами. А вы пока погуляйте по саду. Можете есть все, что пожелаете, кроме граната. Дерево в этом году родило один плод, который я оставил для себя, – старик широким жестом указал на деревья, и скрылся за дверью.
Молча, мы поплелись под тенистые ветки, и я сорвал персик, а потом еще один и еще. Данко ничего не ел и хмурился все больше. Он упрямо шел вперед, словно искал что-то, а я просто следовал за другом. Так мы шагали, пока не наткнулись на источник – небольшое углубление в земле, выложенное круглыми камнями и наполненное прозрачной водой. Неподалеку росло гранатовое дерево. Данко протянул руку, чтобы сорвать единственный плод, и на этот раз я попытался его остановить.
– Что ты делаешь? Садовник запретил рвать гранат, – закричал я и вцепился в рубаху друга в попытке оттащить его.
Он оттолкнул меня и с горечью в голосе ответил:
– Он отнял у меня брата, а я лишу его лакомства, только и всего.
С этими словами Данко дотянулся до граната. Я в испуге обернулся на дом и увидел как к нам, спотыкаясь, спешит Садовник. Данко разломил плод, окрасив ладони соком, подозрительно напоминающим кровь. Старик закричал, его лицо, перекошенное гневом, покраснело, и я съежился от ужаса.
– Что ты наделал, – Садовник протянул руки к моему другу, будто хотел вцепиться ему в горло, – я же не велел…
– Кон умер из-за тебя, – выкрикнул Данко и уронил половинки граната.
– Я дал твоему брату хороший совет, – Садовник опустил руки и уже тише добавил, – мало кто знает, что цветущая ветка змеевицы делает обладателя повелителем змей.
– Это не так, – вмешался я.
Когда Кона привезли, мы с Данко протолкнулись к повозке. Труп, почерневший и распухший до неузнаваемости, облепленный мухами, сжимал в руке ветку с увядшими цветами.
– Глупец, как смеешь ты спорить со мной, – побагровел старик. Он поднял лицо к небу и закричал, – Чур, силой слова, властью мысли я призываю тебя. Приди на мой зов и покарай этих… этих…
Он замолчал. Неожиданно резко потемнело, и порыв холодного воздуха взъерошил волосы, но больше ничего не случилось. Садовник закрыл глаза, по его морщинистым щекам текли крупные слезы. Мне вдруг стало его жалко, а Данко зло рассмеялся:
– Ты же ничего не можешь, старик. Пора бы это признать, – он повернулся ко мне, – пойдем, Михась, расскажем воеводе.
Садовник опустил голову, наклонился и поднял половинку граната.
– Каждый год дерево дает один плод, и тот, кто его съедает, может рассчитывать на то, что проживет еще столько дней, сколько зернышек прячется под кожицей. Ты сорвал его на день раньше, – Садовник покачал головой, – ты смеешься, но истинное веселье будет, когда один из вас убьет другого.
Данко вспыхнул:
– Я не подниму руку на друга и готов поклясться в этом.
Тогда мы еще не знали, что настоящие друзья могут разделить все, кроме женщины.
Дракон неуклюже развернулся правым боком ко мне, но вступать в бой не торопился. Странно, насколько я изучил повадки этих тварей, злоба у них в крови. Может, он слишком стар или болен? Да нет, чешуя на месте, если не считать того клочка на груди, где пластины удалили намеренно и куда вонзится мой топор. Скорее всего, толком еще не проснулся после сонной настойки. Зрители заулюлюкали и засвистели. На арену полетели гнилые яблоки и камни. Дракон, словно не замечая ударов, внимательно следил за мной. Я закричал, поднял топор и побежал на противника. Первый удар пришелся по шее, но не причинил никакого вреда. Я знал, что броня надежно защищает хозяина. Просто люди жаждали зрелища, и я не собирался их разочаровывать. Однако чудище равнодушно уселось на хвост, растопырив передние лапы для большей устойчивости, и замотало башкой. Затем дракон расправил крылья, и мне в лицо полетели тучи песка и грязи, поднятые мощными взмахами. Я закашлялся и отвернулся, рискуя получить удар в спину. Но ящер не воспользовался преимуществом, просто отмахнулся от меня как от надоедливой мухи. Я разозлился, подскочил к обидчику и отрубил ему кончик хвоста. Дракон взревел и поднялся на лапы. Грудь его вздымалась и опадала, а чешуя покраснела от ярости. Наконец, я его достал. Если бы мешок с огненной жидкостью не вырезали из подъязычного кармана, я превратился бы в отличное жаркое. Я посмотрел на верхний ярус трибун, где под навесом разместился король со своей свитой, а дракон тем временем вновь уселся, как ни в чем не бывало. Битва все больше напоминала посмешище. Интересно, что сказал бы мой друг, будь он рядом со мной?