– А кто дает имена драконам?
– Мы сами.
Наир не удивилась, подозревая нечто подобное. Ее интересовало не столько это, сколько не хотелось, что бы дракон уходил.
– И почему ты назвал себя Скаем?
– Так звали Хранителя, которого я убил, – спокойно ответил Скай.
Наир побледнела. Разумеется, она знала о кровавых традициях драконов, их смертельных схватках, но до этого момента ухитрялась как бы не замечать, избегала относить это к Скаю, однажды сочтя его выше всего…
– За что? – она знала, что у него на все есть причины.
– За то, что он меня породил.
Наир долго вертела эту фразу, осматривала ее и так и сяк со всех сторон, пока не решила, что поняла.
– Почему же ты взял его имя?
– Он породил меня, – повторил дракон как единственный возможный ответ, и больше Наир не задавала вопросов. Любое его слово было слишком многозначным, чтобы злоупотреблять этим.
Тем более, что Скай выглядел напряженным и взволнованным, и уловив странное, не свойственное ему беспокойство Ниар перепугалась чуть ли не до холодного пота.
Что могло встревожить дракона? Такого дракона?
Я видел его. Он был не один, и я видел тех, кто шел с ним. Я не знал о них, но теперь все части головоломки встали на место. Теперь мой сон был открыт мне полностью.
Он должен сбыться, и осталось совсем не много… не долго… слишком.
Ибо в самом ожидании тоже заключен свой смысл, который не должен быть утрачен.
Каждая секунда имеет свою цену, и без какой-либо из них вечность лишилась бы своего совершенства…
Жаль.
Жаль, что я уже не умею ни радоваться, ни сожалеть…
Или все же нет?…
С тех пор, как она увидела следы старых ран, она больше не могла думать ни о чем другом. Сколько лет уже прожил на свете Скай – она боялась даже предположить, но по сравнению с ним все остальные выглядели дряхлыми обломками. В лучшем случае – причудами гротеска.
Но на его теле уже есть шрамы, а значит – были те, кто мог с ним сравниться…
– Скай, – как всегда, Наир пришлось сделать усилие, что бы голос не дрогнул, произнося его имя, – Говорят, что драконы могут жить вечно?
– Нет ничего вечного, – дракон сел напротив и уложил подбородок на расслабленную кисть, глядя куда-то в сторону.
– Не правда! Ты сам говорил, что перерождение и красота вечны!
В этот миг ей было все равно, что она смертна. Она была готова остаться здесь до конца своих дней, если угодно – такой же безликой тенью, как остальная прислуга…
Лишь бы только видеть его, внимать ему и иногда ощущать на себе умопомрачительную тяжесть взгляда!
– И что из этого относится к драконам как таковым? – Скай дернул ресницами в ее сторону, и Наир в первый раз увидела, как он улыбается…
И забыла обо всем другом, попросту перестав существовать…
Это уже потом она снова раздумывала над его реакцией: ему нравится ее смелость?
Что она не только слушала его, но и поймала на слове? Что она все же поняла что-то?
Тогда что? И поняла ли? Как всегда после дракона оставалось больше вопросов, чем ответов. Каждый раз она не знала чего ожидать: на важнейший вопрос она получала внешне бессмысленные ответ, а спрашивая о пустяках, узнавала нечто значительное.
Нет, невозможно понять дракона…
Она знала одно – что зачем-то нужна ему! И это потрясало…
Наир больше не боялась, наоборот смакуя краткие визиты дракона даже после его ухода. Заинтересованный глаз отметил бы, как она расцвела. Она часто пела, как будто все тревоги оставили ее с той ночи в пещере, и льстила себе мыслью, что быть может Скаю нравится слушать ее песни, поскольку в такие мгновения дракон не торопился уйти. Он вообще стал появляться гораздо чаще и проводил в миссии почти все свое время.
– Скай, твои слуги говорят, что раньше ты бывал здесь не часто и не долго. А сейчас ты здесь почти постоянно. Почему? – осторожно спросила Наир, подстраивая струну.
Возможно, в глубине души она хотела услышать, что из-за нее, но понимала, что это не так. Вернее, не совсем так. И не услышала.
– Я жду, – ответил дракон.
– Чего? Кого?
– Того, кто придет мне на смену, – бесстрастно сообщил Скай, следя за движением ее пальцев.
Наир всплеснула руками, гася зародившийся крик. Тот, кто придет на смену… И возможно так же назовет себя Скаем после того как… как… Ощущение непоправимой чудовищной утраты было таким острым, как будто она уже свершилась.
Новая мысль просто обожгла:
– Зачем тебе я?
– Ты ключ. К моему сну.
Наир трясло:
– Твой сон… Ты поэтому спрашивал меня о брате?
Дракон не ответил.
– Но ведь он не дракон!
– Дракон… человек… – задумчиво отозвался Скай, – Это тоже слова. Форма.
Отражают ли они суть?
В этот момент Наир была готова сама убить его.
Шторм среди ирисов был прекрасен! О, это гневное сияние глаз, гневный трепет губ и тонко вырезанных ноздрей!… то была красота самой судьбы: неумолимо-яростная… и беспомощная… Даже перед собой…
Бабочка пробудилась. Она еще пробует влажные крылышки, но чувство полета уже в ней…
Эта девочка…
Нет, не камень – пусть драгоценный… Камень не имеет своей воли, даже если срывает лавину…
Но даже бабочка сама может выбрать, куда ей лететь…
Вот теперь она поняла, что значит настоящее отчаяние! Раздумья Наир не могли бы стать более горькими. Она была готова ради него на все, она была готова к тому, что ему ничего не нужно от нее, но так!.. Даже для дракона это было слишком жестоко, потому что это просто не имело для него значения.