- А для маслин когда подойдет? - что-что, а они присутствовали при каждой трапезе, и, сколько бы их ни было, к концу не оставалось ни одной.
- Ну, их пора уже прошла, лето на дворе*… Это нынешний урожай, к слову. И вот именно эти - из нашего сада. Попробуй, вдруг понравится.
Строго говоря, это было сложновато. Для того, чтобы удалить из себя жидкую дрянь, хватало пары часов подводного плавания и нескольких глотков “чего-нибудь покрепче”, тогда как твердую пищу придется доставать разве что руками… а наносить лишние раны своему и без того пострадавшему телу Морган не была готова. Пришлось пробовать - и долго откашливаться, якобы подавившись.
- Н-нет… знаешь, я лучше обойдусь без таких экспериментов, - выговорила она, вытирая слезы.**
- Жаль, - казалось, он был искренне огорчен. - Хотелось бы поесть их вместе с тобой…
- А почему именно их? - Самара едва успела проглотить другой вопрос.
- Да просто мне они очень нравятся. Причем именно вот так, сырьем, можно сказать. Но все знакомые считают, что у меня дурной вкус, и это жуткая дрянь, - Лоран вздохнул. - Как по мне, так жуткой дрянью они становятся, полежав в бочках с маринадом…
“Очень может быть. Долго лежать и мокнуть под крышкой никому не полезно,” - мысленно усмехнулась немертвая.
- …жаль, что плоды такого дерева - и так уродуют, ну правда, жаль. Ты ведь видела оливковые деревья?
- Вряд ли. Там, откуда я родом, они не росли, ты знаешь, - она немало рассказывала о Моэско; юноше, привыкшему к яркому солнцу и теплому синему морю, рассказы о тамошней холодной сырости были явно не по сердцу. - А здесь, если и видела, не знала, что это они.
- Не могла не видеть, они по всему городу растут, - широко улыбнулся, вспомнив любимое дерево. - Я принесу тебе пару веток с листьями. Тогда узнаешь сразу.
- Хорошо.
Она никогда особенно не приглядывалась к деревьям. Разве что осенью, когда лес разноцветный. Клены любила за то, что осенью они становились огненно-красными, самыми яркими огоньками в пожарище осеннего леса. И ели любила за их стойкость и сдержанность, за то, что они не распускают пышных листьев - зато и стоят зеленые среди умирающей листвы. Другие деревья для нее не существовали. А летом исчезали даже эти.
Задумавшись, девушка не сразу заметила, что собеседник тоже молчит - и как-то странно на нее смотрит.
- Твои волосы… - чуть хрипло выдохнул наконец молодой человек. - Ты что, никогда их не причесываешь?
- Ну… - почему-то стыдно было признаться, что не только не причесывает, но вообще внимания на них не обращает много лет, - а что?
- Они слиплись и перепутались… на ветки дерева похоже.
На следующий день он пришел с парой десятков веревочек:
- Прямо руки чешутся заняться твоей копной…
- Ты умеешь заплетать косы? - Морган когда-то умела, еще при жизни, и даже могла бы вспомнить эту науку при необходимости - но от парня такого не ожидала.
- Нет, но умею подвязывать ветки, - даже отвернувшись, она почувствовала эту улыбку. - Сиди смирно и помни: ты дерево.
- А как получилось, что сын герцога знает садовничье дело? - спросило “дерево” после недолгого молчания.
- Сын герцога был тем еще сорванцом. Он не любил скучные книги, засыпал на уроках этикета, но с огромным удовольствием лазил по деревьям, нырял за сокровищами дна морского и ловил ящериц. Поначалу слуг чрезмерная любознательность ребенка раздражала, но потом они научились ее использовать - садовник, например, показывал, как ухаживать за деревьями…
- А что ребенок делал на уроках фехтования?
- А фехтованием он занялся после шестнадцати лет, и то, на занятия приходил, только когда бывал трезв, - мрачно ответил юноша. - Отец долго удивлялся, зачем мне махать тяжелыми железными палками, если под мою руку просто созданы маленькие ножики.
- Прости…
Маленький ножик - большой соблазн. Длинный меч - вроде и грозное оружие, а в неумелых руках бесполезнее палки… Самара впервые в жизни подумала, что ей, чтобы не причинять вред, стоило бы выжечь глаза. Может, помогло бы.
______________
*Маслины собирают с сентября по декабрь.
**Физиология трупа - вещь в реальном мире несуществующая, приходится гнать отсебятину. Но если исходить из того, что Самара нормально видит, не промывает постоянно глаза и склеры у нее белые, можно предположить, что слезная жидкость таки вырабатывается.
========== Глава 10. ==========
Zwei Bilder nur ein Rahmen
Ein Körper doch zwei Namen
Zwei Dochte eine Kerze
Zwei Seelen in einem Herzen
Führe mich
Halte mich
Ich fühle dich
Verlass mich nicht
Ich verlass dich nicht
Rammstein, “Führe Mich”
Глава общины задумчиво разглядывал недавно обретенную сестру, странно притихшую сегодня, и смешанные чувства бушевали в его душе.
Она, безусловно, была ему интересна, - как всегда интересует человека нечто новое в его окружении, как притягивает женщина мужчину, почти лишенного общества прекрасного пола, как манит укротителя непокорный зверь, отстаивающий свою свободу…
Но он ее и ненавидел. За сияющие глаза, за непроизвольно сквозящую в голосе улыбку, за появившуюся вдруг порывистую легкость в движениях - конечно, в пределах, доступных больной… все это напоминало, заставляя сердце кровоточить, обо всех радостях любви, о женщине, которая, возможно, уже и траур не носит по погребенному заживо мужу. И бессильная ненависть переплеталась с завистью ко всем влюбленным на свете, стоило ему нечаянно скользнуть взглядом по волосам сидящей рядом девушки.
- Кто заплел тебе косу? - спросил наконец прокаженный.
- Не все ли равно, - Самара дернула плечом, отводя волосы за спину.
Тяжелый толстый жгут, змеей спускающийся вдоль спины, ей нравился, хоть и непривычно поначалу было, что ничто не загораживает обзор. Но говорить о нем не хотелось.
А мысль, что кто-то - кто угодно - даже случайно - может коснуться ее волос, и вовсе вызывала омерзение. Эти волосы были уже не совсем ее, они хранили бережные прикосновения мужских рук; хрупкий отпечаток, который так легко разрушить… так не хотелось разрушать.
Особенно теперь.
… - Расскажи что-нибудь, - попросил Лоран.
Он только что вылез из воды и теперь отдыхал, растянувшись на теплой гальке, положив голову на нагретые солнцем колени девушки. Устал, конечно… в такие минуты он едва ли вслушивался в слова, смутно различал интонации. И все равно каждый раз просил что-то рассказывать. “Мне нравится слушать твой голос”, - словно извиняясь, пояснил в первый раз.
И Самара говорила обо всем на свете, иногда принимаясь петь. Ее голос, хриплый и неверный, не имел ничего общего с чистым голоском девочки, пророчившей когда-то смерть на восходе солнца - тем чаще хотелось улыбаться, зная, что даже это воронье карканье может нравиться.
- Я расскажу тебе сказку о драконах…
Когда-то очень давно они жили там, откуда я родом. Были среди них гиганты, чьи следы на ладонь уходили в землю, и карлики - чуть тяжелее воробья. Красивые и уродливые, добрые и злые, они так же различались меж собой, как жившие тогда же люди.