— Это тебе не ясно, — поправил его Громов.
— А тебе, значит, ясно? Конечно, ты ведь до сих пор уверен, что он искал этого спортсмена. А вдруг ты ошибаешься? Я лично продолжаю думать, что серьезных доказательств того, что сибиряк приходил к инвалиду по душу твоего спортсмена, нет. Может быть, у них с Яшей были какие-то свои дела? И в этом случае твоя версия уведет нас в другую сторону.
— А ты по-прежнему хочешь свернуть к казанским? — спросил Громов. — Говорю тебе, не было у них никакого резона убивать Мудреца. Им бы сейчас со своими проблемами как-то разобраться, а не вешать на себя такую головную боль, как убийство вора в законе. И потом — два дня с момента убийства прошло, а «обратки» со стороны коллег Леонова нет. Значит, и они не лажанулись и в подброшенный трупешник не поверили.
— Ну, это еще ни о чем не говорит. Все-таки два дня — срок не такой большой, — продолжал возражать Дробыш, но в его голосе уже не слышалось былой уверенности.
После этого в кабинете повисла пауза, которую первым нарушил Дробыш.
— Что будем делать теперь? — спросил он коллегу.
— Жить и работать, как завещал великий Ленин, — сострил Громов. — Надо пробивать этого сибиряка дальше. Зайди к коллегам из отдела «А» и проверь — не стоит ли он у них на оперативном учете. А я пока с одним человечком встречусь и кое о чем его расспрошу.
Человеком, о котором говорил Громов, был его секретный агент «Стрела». В миру это был трижды судимый вор-рецидивист Коровянский Евгений Игнатьевич, 1954 года рождения, уроженец города Москвы. Работать на МУР он начал еще в середине восьмидесятых и за это время сменил нескольких хозяев. С Громовым судьба свела его несколько лет назад при следующих обстоятельствах. В начале девяностых, когда в МУРе были не самые лучшие времена, прежний хозяин «Стрелы» бросил его на произвол судьбы, и Коровянский на несколько лет исчез из поля зрения органов. Однако, когда он вновь дал знать о себе, его прежнего хозяина уже не было в живых — он погиб во время одной из операций, обезвреживая особо опасного преступника, и личное дело агента перекочевало в руки Громова. В отменных профессиональных качествах своего нового источника тому удалось убедиться довольно скоро — именно благодаря информации, добытой Коровянским, Громов с коллегами в короткие сроки раскрыл убийство известного банкира Линариса.
Встречи Громова со «Стрелой» каждый раз проходили в разных местах и всегда сопровождались соответствующими мерами предосторожности. Среди этих мест неоднократно фигурировали безлюдные аллеи парков, выселенные дома и гостиничные номера. Однако на этот раз Коровянский выбрал для встречи неожиданное место — свою голубятню в Черкизово. На удивленную реплику Громова: «Почему вдруг там?» — Коровянский ответил весьма убедительно:
— Меня два дня не было в городе. А голуби, как люди, — тоже скучают.
Любой другой человек мог отнестись к подобному доводу как к причуде, но только не Громов. За несколько лет знакомства он успел достаточно изучить характер агента и научился с пониманием относиться к его увлечению. Коровянский это ценил, что придавало их отношениям дополнительную прочность.
Учитывая, что однажды Громову уже доводилось посещать голубятню, найти ее вновь не составило для него особого труда. Припарковав машину на соседней улице, он дворами дошел до голубятни и, удостоверившись в наличии условного знака — вывешенного из-за решетки на короткой палке белого платка, означавшего «добро» на встречу, поднялся по деревянной лестнице наверх.
Коровянский сидел на небольшой скамеечке с зажатым в ладонях голубем. Увидев гостя, он освободил ему место на скамейке рядом с собой и кивком головы предложил присесть.
— Познакомься, Громов, — моя любимая голубка, — произнес Коровянский, показывая сыщику птицу. — Была еще одна любимица, но ее вчера сокол забил.
— Откуда здесь соколы? — удивился Громов.
— На Лосином Острове соколиный клуб работает, вот оттуда они к нам и залетают. Я Пашке — пацану, которому в свое отсутствие голубятню оставил, — уезжая, сказал: «Смотри, гаденыш, головой за моих голубок отвечаешь». А он не уберег. Правда, двух почтарей чешских поймал, но разве они могут заменить мне голубку? Знаешь, какая у нее любовь была с одним из моих русских почтовых? А спаривать их нельзя — голубка-то крестовая — дворняжка получится. Я ее и отсаживал от него, и домой забирал — все впустую. И вот на те — погибла. Теперь он без нее совсем затоскует.