Поскольку время было позднее — около одиннадцати часов вечера, — свидетелей преступления не оказалось. Лишь позднее один из соседей Раковского по подъезду — энергичный старик с седьмого этажа — вспомнил, что видел незадолго до происшествия в подъезде подозрительного молодого человека. Дед вышел из квартиры, чтобы вынести ведро с мусором, а парень торчал этажом ниже и что-то высматривал в окно. К сожалению, незнакомца старик видел только со спины, поэтому его описание было кратким: среднего роста, белобрысый, в кожаной куртке и джинсах.
Истекающего кровью Раковского обнаружили спустя полчаса после происшедшего — один из жителей подъезда вышел во двор выгуливать собаку и наткнулся на его тело. Но пока вызывали «скорую», пока та приехала, раненый уже скончался от потери крови. Преступление начали раскручивать опера «с земли» (местного отделения милиции), но особенного рвения при этом не проявляли. В итоге спустя несколько дней после совершения преступления на помощь «землякам» бросили Громова. Найденный на месте преступления «тэтэшник» (во время драки он залетел под колесо джипа, и убийца в суматохе его не нашел) отдали баллистам, и вот сегодня эксперт Дима Вяземцев, кажется, надыбал о нем что-то интересное.
Когда Громов прибежал в ЭКУ, там царила привычная для этого управления тишина и безлюдность. Большая часть экспертов сидела в своих кабинетах и вовсю занималась делом — экспертизой вещдоков. Сколько Громов помнил себя в МУРе, так было всегда. Расширение этого управления происходило буквально на его глазах. Каких-то три года назад в нем насчитывалось всего лишь четыре отдела, в которых трудились по три-четыре эксперта. Естественно, что справиться с тем валом экспертиз, которые хлынули на них с начала девяностых, эти люди никак не могли, поэтому было принято решение более чем в два раза расширить штаты, создать в управлении еще девять новых отделов. Но даже после этого расширения экспертам приходилось туго — преступность в городе стремительно росла и работы было невпроворот.
Когда Громов пришел к баллистам, эксперт отдела капитан милиции Дмитрий Вяземцев сидел за столом и дописывал свое заключение на злополучный «тэтэшник». Подняв голову навстречу гостю, он с удивлением произнес:
— Громов, ты словно Фигаро: одна нога там, другая — уже здесь.
— Что поделаешь, Димыч, опера ноги кормят, — ответил Громов.
Когда он подошел к столу, Вяземцев протянул ему свое заключение, которое уместилось на четырех страницах. Громов быстро скользнул глазами по первым двум, выхватывая отдельные места из написанного: «Представленный на исследование пистолет такой-то изготовлен из металла серого цвета… при полной разборке и осмотре частей пистолета установлено… диаметр канала ствола, а также конструктивные особенности патронника исследуемого пистолета указывают на то, что… для решения вопроса о пригодности представленных пистолета и патронов для стрельбы пистолет отстреливался… стрельба производилась в пулеулавливатель «ПУ 1 — МУ» с одновременным размером начальной скорости полета пуль с помощью прибора АСК «Фиксатор»…»
Наконец, устав читать длинное экспертное заключение, Громов положил его на стол, а сам уселся на стул и вновь обратился к хозяину кабинета:
— Димыч, я всегда восторгался твоими рукописными талантами, но будет лучше, если ты введешь меня в курс дела посредством своей не менее замечательной речи. Ведь наверняка есть вещи, которые не вошли в эту писульку?
Вяземцев в ответ улыбнулся и, спрятав свое заключение в ящик стола, ответил:
— Старик, твой киллер — большой любитель старины. Пистолету, из которого он грохнул свою жертву, как минимум, полвека. Чтобы тебе было понятно, о чем речь, я прочту тебе небольшую лекцию. До войны «тэтэшники» выпускали в ограниченном количестве и нескольких моделей. Например, энкавэдэшная модель серебристо-синего цвета, которая сегодня считается раритетом. Цена такой «игрушки» на «черном рынке» — штука баксов. В годы войны был налажен выпуск «тэтэшников» по упрощенной технологии. От предыдущих моделей они отличались более грубой отделкой, на рукоятку ставились деревянные накладки. Именно к этой категории и относится твой «тэтэшник».
— Почему ты решил, что пистолет пролежал в земле?
— Если бы он находился в надежных руках, за ним бы соответствующим образом ухаживали. А у этого на стволе образовались ржавые раковины, которые совсем недавно — месяца два-три назад — залили алюминиевым сплавом. Кроме того, на нем сбили номер и заменили несколько деталей: боевую пружину и подвижную серьгу, поменяли деревянные «щечки» на пластмассовые. Причем реставрировал его, судя по всему, не кустарь, а вполне приличный мастер. Те же «щечки» он сделал аккуратно, можно сказать, с любовью. Более того, оставил на них свое клеймо — две молнии. Если помнишь, точно такие же знаки носили эсэсовцы. Вполне вероятно, что этот реставратор — большой поклонник нацистов. Однако это клеймо наводит и на другие мысли. Обычно такого рода знаки ставят на стволы, предназначенные для домашних коллекций, но не для киллерской практики. Так что здесь тебе предстоит поломать голову.