Ивась открыл глаза. Он сидел на песке, а папа, привстав и перебирая руками, вытаскивал закидушку! Леска натянулась, и на том конце наверняка сидела большая рыбина. Она упиралась, нарезала круги, старалась уйти в заросли осоки, но папа пересилил. Вода забурлила, рыба ударила хвостом, и вот уже повисла в сачке, разевая рот и выпучивая глаза.
- Хороший сазанчик! - тихо засмеялся папа, выпутал рыбину из сетки и показал Ивасю. - Смотри, какой!
Ивась осторожно тронул сазанчика пальцем.
- Холодный...
- Правильно, рыба же, - согласился папа. - Мы его в садок, пусть там сидит, да?
- Ага, - сказал Ивась.
Сазанчик шевелился в садке у берега, потом к нему добавился второй и третий. Ивась раскрыл глаза шире и уставился на свой колокольчик. Не может быть, чтобы у него ничего не получилось! Такой хороший червяк! Может быть, он слишком большой и рыба его боится? Пока Ивась решал, не поменять ли червяка, колокольчик тихо звякнул и стал покачиваться.
- Папа!.. - позвал Ивась, но того рядом не было.
Ивась осторожно тронул леску, и колокольчик замолчал... Неужели рыба почуяла и убежала? Ивасю стало обидно, слёзы навернулись на глаза, но колокольчик задёргался и зазвенел как бешеный!
Ивась схватил леску и рванул на себя! Кто-то с другой стороны стучал в ладонь. Ивась забыл, как надо тянуть, зажал леску в кулаке и побежал прочь от берега. Внепапно сопротивление пропало, рыба вылетела из воды и упала в прибрежный песок!
Ивась подскочил, схватил её, больно укололся, потом догадался и взял леску выше.
На него смотрело колючее чудовище!
Изогнувшись, растопырив покрытые острыми шипами плавники, разинув большой рот, из которого свисал хвост червяка. Глаза чудовища светились перламутром, как мамины бусины.
- Папа! - позвал Ивась. - Я поймал, папа! Кто это?
Папа не отозвался. Он был где-то рядом, Ивась слышал его голос, и пошёл на этот голос прямо через осоку и кусты.
Леска на полпути зацепилась за ветки и Ивась встал. Назад нельзя, ещё больше запутаешься, и вперёд никак, леску порвать можно.
- Папа?
За кустами, на песчаном пятачке папа пил вино с незнакомым дядькой.
- Сколько? - спросил дядька и дал папе маленький стаканчик.
- Семь уже, Рудольф, - печально ответил папа.
- Значит, скоро.
Они выпили.
Папа вынул из внутреннего кармана куртки бутерброд, разломил и отдал дядьке половину.
- Дураки вы, Витька, - сообщил Рудольф. - Вообще дураки. О чём вы думали?
Папа молча жевал. Ивась удивился: папа никогда не разрешал ругаться, говорить грубые слова. Неужели он боится этого человека? О чём они говорят? Что такое особенное будет скоро?
Рудольф продолжал недовольно:
- Они могут прийти в любой день. Что вы станете делать?
- Не пришли же... - махнул рукой папа. - Два месяца уже прошло. Ирина думает, что они забыли.
- Забыли... - Рудольф покачал головой. - А ты что думаешь?
- Ничего. Ничего я не думаю! Что ты пристал ко мне?
- Они придут, - сказал Рудольф, - и вам придётся что-то решать!
- Что-то решать, - повторил папа. - Что там можно придумать? Давай лучше ещё выпьем.
Рудольф потянулся за фляжкой, и Ивась решил напомнить о себе.
- Папа! Я поймал, вот!.. А оно запуталось...
Папа оглянулся и заметил, наконец, Ивася. Он подбежал, небрежно оторвал леску и вынул мальчика из кустов, после чего крепко обнял. От папы пахло колбасой и чуточку водкой.
- Вот... я поймал... - показал Ивась рыбёшку. Она теперь выглядела не такой и большой, как вначале.
- Ёрш, - сказал подошедший дядька Рудольф. - Большой какой! Это всё, пропала рыбалка! Покою не дадут.
- Ну и ладно, - проговорил папа. - Нам хватит уже. Зато мы на обратном пути мороженого поедим. Да, Иваська?
- Да, - ответил Ивась. Мороженое он любил. Ради мороженого можно простить, что рыбалка так быстро кончилась. Но, всё-таки, что значили дядькины слова? - Кто придёт, папа?
- Никто не придёт, - быстро сказал папа. - Это мы по работе. Правда, Рудольф?
- Да, по работе, - ответил дядька Рудольф и отвернулся.
Назад ехали по другой дороге. «Шина ближе», - сказал папа, сворачивая на перекрёстке возле леса не направо, а налево. Здесь Ивась ещё не был и настроился увидеть много интересного, но по сторонам тянулись одинаковые поля. Светло-зелёные морковные, более тёмные картофельные, сверху их закапало белым и бледно-голубым. Картошка цвела. Далеко, за краем полей, блестели крыши оранжерей. Скучно...