- Что, так и написано: «здесь интернат номер тридцать семь?» - не поверил Ивась.
- Нет, конечно, - сказал Джанкарло. - Болтают люди из Управы иногда. Один пишет на форуме: «Ездили вчера с мясным», - значит, берём на заметку дату, время. Дальше ищем в базах маршрутов. Ты знаешь, что каждый мобиль отчёт оставляет: когда, куда и сколько пассажиров вёз?
- Нет.
- Знай. Хотя это неважно, - махнул рукой Джанкарло. - Смотрим все отчёты от нужной даты, ищем наш, читаем курс: опа! - вот он наш интернат! Проверяем на спутниковых снимках. Точно, есть в лесу что-то...
- Так легко?
- Трудно, - сказал Джанкарло, - но я же не сам, боты есть. Так что не волнуйся, дойдём в лучшем виде! Главное, не опоздать!
- Странно это, - задумчиво сказал Ивась. - Если можно найти место, легко, трудно, всё равно как, зачем попечители это всё хранят? Зачем не запретят спутники? Не чистят базы?
- Во-первых, - ответил предводитель, - не попечители, Управа хранит, а во-вторых... Не боятся почему-то. Плевать им на нас.
Джанкарло поправил лямки рюкзака и зашагал быстрее.
Ивась поспешил следом.
Лес готовился к лету. Молодая трава почти скрыла прошлогодний опад, берёзы и осины надели платья из молодой нежной листвы. Птицы орали на все голоса, торопились жить; проснулись и снова заполнили свои тропы рыжие муравьи. Ивась поёжился: ноги до сих пор помнили их укусы.
- Что мы можем сделать? - спросил он. - Чего мы добиваемся, если попечителям плевать?
- Попечителям - да, - согласился Джанкарло. - Людей надо поднять. Показать, что такое попечители, что такое интернаты. Не всем показать, не таким как я, это бесполезно. Жизнь налажена, быт, семья, дети. Кто захочет её ломать? Я, приятель, один, наверное, такой, с шилом в заднице. Для молодых стараюсь. Пойдёт за нами молодежь - победим, если нет...
Он сплюнул.
- Не хочу, чтобы попечители были правы. Не хочу, чтобы человек был просто скотом... Взять его, подлеца, за шкварник, и вытащить на свет. Пусть звучит гордо.
Последних слов Ивась не понял, но промолчал. Джанкарло старый и умный, ему виднее.
Больше не говорили. Темп Джанкарло задал такой, что скоро Ивась мог думать только о том, как не отстать, не показаться слабее вожака. И о привале.
Джанкарло гнал до вечера и скомандовал ночёвку уже в сумерках, на берегу лесного ручья. Затеплили костерок, вскипятили тёмной торфяной воды.
- Убегали вы меня сегодня, парни, - объявил Джанкарло. - Не пожалели старика.
Ответом стали удивлённые смешки.
- Ладно, - посерьёзнел предводитель. - Завтра чуточка осталась. Должны успеть. Сначала Ивась сторожит, через два часа - Коля, я третьим подтянусь. А сейчас - всем отдыхать!
И подал пример, забравшись в шалаш.
Ивась поднялся на взгорок, затаился в молодом осиннике. Часы, которыми снабдил его Джанкарло, отсчитывали минуты. Они то тянулись как резина, то сжимались в неощутимые мгновения.
Комары пока не проснулись, стояла мёртвая тишина. Слух Ивася, казалось, обострился и раздвинулся необычайно. Он слышал, как дышат в шалашах его спутники. Сопят, похрапывают, стонут во сне.
Пролетела ночная птица. Она не издала ни звука, но Ивась увидел серый мазок на чернеющем небе и почувствовал дуновение воздуха от взмаха крыла. Сова. Хищница отправилась на охоту. В бурление маленького водопадика под ногами вплёлся новый звук. Какой-то зверёк пришёл на водопой и деликатно насыщался, пока беспокойные гиганты на время затихли.
Потом он услышал тихий скрип. Кто-то осторожно поднимался к нему, замирая и почти не дыша. Кто-то, кто не хотел, чтобы его заметили!
Поднять тревогу? Нет, это один из их команды, иначе Ивась засёк бы его давным-давно. Он идёт к нему, Ивасю, и он не хочет шума.
Человек подобрался совсем близко. Сейчас он медленно крался за спиной Ивася. Остановился. Ивасю показалось, что он различает скрип позвонков, с которым визитёр крутит головой, пытаясь увидеть хоть что-то в чернильной темноте.
Запахло чесноком.
- Уже смена, Коля? - спросил Ивась.
- Драные попечители!.. - прошипел Николай. - Драная тьма. Ты что, видишь как кошка?
- Привык, - ответил Ивась. Кажется, слева ворочалось нечто, отличное от остального мира.
Щёлкнул тумблер, Николай включил фонарик. На секунду стало ярко как в солнечный полдень, потом снова тускло, но уже не темно.
Коля сидел на корточках в шаге слева и слепо щурился. Фонарь на ремне больше слепил его, чем помогал. В руках Николай крутил кухонный нож.
- Я здесь, - сказал Ивась.
- Вижу, - буркнул Коля.
- Ещё час до смены. Зачем ты пришёл?
- Убить тебя...
Николай завороженно смотрел, как по лезвию ножа бегут блики от фонаря.