- Конечно, Мозг!
- Тогда я рекомендую сначала изучить их языки.
- Язык, ты хотел сказать? - переспросил Бранч.
- Языки, - ответил Мозг. Бранчу показалось, или машина иронизировала? Впрочем, он не большой знаток интеллектуальных интерфейсов. Кто знает, как далеко они продвинулись на пути имитации разума...
- Сколько их?
- Два десятка основных, несколько тысяч второстепенных, не считая искусственных и вышедших из употребления. Правда, не все имеют письменную традицию.
Бранч понял: ему не будет скучно.
- Выбери три самых главных.
- По каким критериям?
Бранч задумался. Что выбрать?
- По числу документальных записей, - приказал он. В конце концов, он простой художник и не подписывался изучать сказки народов галактики.
- Выполнено! - доложил Мозг. - Примерное время освоения - два стандартных оборота Метрополии.
- Этот только языки? - не понял Бранч.
- Лексика и основные понятия, - сказал Мозг. - Плюс порядка сорока стандартных оборотов на документальные сведения. Извини, Бранч, - виновато добавил он, - не могу спрогнозировать точно. Не знаю твоего ментального индекса.
Мозг издевался. Программа посмеивалась над ним, разумным Бранчем! Но, так или иначе, остановки в экзотических мирах - для отдыха и осмотра красот, на что он рассчитывал, отменяются...
Сами себя аборигены называли люди или человеки. Бранч не вполне уяснил разницу между этими понятиями, хотя её не могло не быть. Использовать разные слова для одной и той же вещи - непозволительное расточительство. Впрочем, люди вообще были чрезвычайно расточительны, что по отношению к родной планете, что по отношению к себе подобным. Их историю переполняли войны, эпидемии и другие несчастья, зачастую не из-за чего и на пустом месте. Приход, как они называли расу Бранча, попечителей - он оценил точность, а также обманчивую простоту термина - вполне возможно, спас аборигенов от вымирания.
Низкие продолжительность и качество жизни определили мировоззрение. Основные философские системы считали жизнь подготовкой к посмертию. Древняя, рациональная часть сознания Бранча вообще не поняла, о чём речь, и приняла прочитанное за ошибку перевода. Молодые, артистические слои его натуры восхитились парадоксальностью идеи. Как можно рассчитывать на то, что будет после, если из самого определения смерти следует, что после не будет ничего? Мысль о личном посмертном существовании затягивала в тёмную пучину, туда, где нет логики, где причины и следствия поменялись местами, переплелись, растворились друг в друге.
Распространённость и власть этой идеи чрезвычайно затормозили развитие технологий. Человеки могли, но не успели выйти в галактику, а теперь и не выйдут. Попечители опередили.
Бранч восхитился мудростью Совета: люди не умели без деструктивной философии, их психика не выдерживала. Колонизаторы уничтожили большинство религий как вредные и не поддающиеся контролю, а взамен дали простой и приятный культ размножения.
Секс угоден попечителям!
Люди стали жить долго, они сыты, здоровы и послушны.
Послушны ли? Старейшие предусмотрительны, иначе никогда не признали бы разумных смышлёными, но животными! Зато теперь Бранча ничто не ограничивает, опасных зверей изолируют, а чаще уничтожают.
Систему жёлтой звезды на окраине периферийного рукава галактики они достигли на сорок седьмой стандартный оборот. Бранч успел переварить информационную лавину и даже выйти наружу. Релятивистский образ звёзд за коконом защитного поля не успокоил и не принёс новых впечатлений. Звёздам не нашлось места в слоях его картины, они пахли мертвенной скукой.
Оператор - или попросту пилот челнока - Ференц три семёрки шесть сидел в буфете космопорта. Странная вещь. Космопорт, пусть даже местного значения, это вершина человеческих достижений, это гордость и витрина, но кофе здесь подавали препоганый!
- Где вы берёте такую дрянь? - Ференц отставил недопитую чашку. - Каждый раз надеюсь на лучшее, и каждый раз зря!
- Не знаю, - передёрнула плечиками под прозрачной блузкой буфетчица Крошка Лу. - Начальству нравится.
На самом деле её звали Луиза-Анабелла, но для всех она была Крошка Лу. Миниатюрная блондиночка, весёлая и безотказная, большая выдумщица в постели. Кроме прочего, на неё было приятно смотреть. Это немного компенсировала Ференцу паршивый кофе.
- Так скучно. Нет никого... - Крошка Лу потянулась, выгнула спину, словно почувствовала, о чём задумался Ференц. - Развлечёмся?
- Извини, милая, - с искренним огорчением ответил оператор. - Меня могут сдёрнуть в любую секунду.
Больше всего на свете Ференц три семёрки шесть не любил опозданий. Челнок уже два часа стоял на эстакаде, стартовое окно кончалось, а транспорт с товаром ещё не прибыл! Это безобразие повторялось с удручающей регулярностью, Ференц даже привык, хотя и не переставал негодовать.