В кафе Жан выбрал место подальше от подиума, среди плакучих ветвей и широких листьев зимнего сада. Маленький столик на одного. Подозвал официантку, миловидную девушку в форменном мини, чёрненькую, узкоглазую, сделал заказ.
Миловидная принесла салат и закуску, пообещала:
- Жаркое будет через семь минут, вы не против, совершенный?
- Я не против, - улыбнулся Жан, и девушка ушла, играя бёдрами под тонкой тканью. Жан засмотрелся: какие естественные, плавные, красивые движения!
- Ты назначил встречу, - сказал Луиджи. - Зачем?
Он сидел за соседним столиком, скрытый живой изгородью.
- Я знаю, кто, - сказал Жан. - Я знаю, где. Ты принёс, что я просил? Люди готовы?
- Конечно, - ответил Луиджи.
Больше они не разговаривали. Официантка принесла горячее, исходящее паром жаркое. Жан попробовал, показал ей большой палец.
- Сделай мне порцию с собой, - попросил он.
- Конечно, господин управленец!
Жан с удовольствием поел. Всё-таки, повара Департамента не чета городским! Съедобно, но не больше...
Вернулась официантка, принесла фирменный пакет. Жан подмигнул ей, закатил в предвкушении глаза, сделал комплимент. Когда девушка ушла, он просунул руку в изгородь и достал оттуда такой же пакет, вынул из него маленький свёрток, переложил его к себе. Пустой пакет Жан вернул на место. Он не вызовет подозрений: клиент заказал кушанье на вынос, но не выдержал, съел сразу.
В Департамент Жан возвращался совсем не спеша. И не в красотах или запахе мокрой листвы дело. В свёртке, как фасолины в золотой обёртке, лежали брусочки органической взрывчатки. Луиджи клялся, что по ним можно хоть прыгать, хоть бросать их с крыши Департамента, не сдетонируют, и Жан верил, но всё равно было как-то не по себе. Пусть ими не подорвать Управу или опору моста, но салон мобиля можно запросто разнести в клочья. С ним, Жаном, вместе. Жан не хотел умирать, тем более прямо сейчас. Не всё закончено, не все счёты сведены.
В рамке сканера Жан непроизвольно замедлил шаг, но Луиджи не обманул и тут, брикеты по молекулярному составу соответствовали жареному мясу с гарниром.
Лифт вознёс его на тридцатый этаж. Проходя зимним садом, Жан незаметно рассовал взрывчатку по карманам и уже совсем спокойно, помахивая пакетом, вошёл в отдел.
Заместитель справился, но с радостью уступил место.
- Упарился, шеф, - сказал он. - Трудно.
Жан почувствовал укол ревности, а следом радость от того, что снова взял руководство в свои руки. Это его неприятно поразило. Что с ним творится?!
Дальше работа захватила. Он сидел до вечера, отвлекаясь только на очередной кусочек жаркого из кафе. Отличное мясо! Жаль, пропадёт...
В желудке родился холод, пополз вверх по пищеводу. В животе забурчало, требовательно и громко - подействовала принятая украдкой капсула.
- Говорил же я, шеф, что скиснет, - сказал зам, показывая на пустой пакет. - Слушать надо умных людей!
- Хорошее заведение, - сказал Жан. - Чуть не лучшее в городе. Я часто там ем. Так что не говори еру...
Живот скрутило! Жан выскочил из-за пульта и, согнувшись, провожаемый сочувственными взглядами отдела, бросился вон. Так можно и не донести... Отъявленные попечители, что Джанкарло напихал в ту таблетку?
Успел.
И даже успел запереться!
После, когда отдалилась резь в животе, а туман в глазах рассеялся, Жан вынул первый взрывчатый брикетик. Ковырнул ногтём острый кончик, вытянул тонкую как паутинку нить. Открыл шкафчик под раковиной - да, он не ошибся, строители, как это ни смешно, сэкономили, поставили здесь самую простую сливную фурнитуру, без сифона.
Жан открыл воду, приклеил паутинку за край раковины и бросил «фасолину» в сток. На экране коммуникатора развернулась схема Управы. Синяя искорка мины неторопливо путешествовала по канализационным трубам. Когда мина спустилась на минус третий этаж, Жан остановил её. Искорка на экране замерцала, потом посерела. Нашла подходящее место в трубе - заусенцу, каверну в стенке, другую неровность - и прилипла к ней до поры. Жан открыл тюбик с лекарством для глаз, выдавил каплю на паутинку. Нить на глазах растаяла, исчезла.
Повторив всю процедуру ещё два раза, Жан вышел из туалета и с измученным видом поплёлся в отдел. На полпути он охнул, схватился за живот и побежал обратно. Если в первый раз он выбрал самую дальнюю от входа кабинку, то теперь юркнул в первую, ближнюю. С этого края сточные воды уходили в канализацию другим путём.
Половина дела было сделано, вернулись сомнения. Жан прогнал их прочь. Не для того он провёл почти три года среди серых, чтобы остановиться в шаге от цели. Кто-то должен принять решение, сдвинуть инертную людскую массу с места. Кто, как не он, имеет на это право?