Огромный холл окружали бесчисленные роскошно убранные покои.
- Пойдемте, я покажу вам комнаты, - предложил шейх.
Они поднялись по монументальной лестнице, прошли бесчисленное количество коридоров и очутились в помещении, напоминающем теннисный корт, обтянутый красным бархатом.
- Здесь будет располагаться господин Киссинджер, - скромно заметил шейх. - Мы велели ее обновить после посещения пакистанского президента.
Малко приблизился к окнам. Они выходили на Персидский залив. Напротив ничего угрожающего. С этой стороны, по крайней мере, за государственного секретаря можно быть спокойным. Но Чаржах уже тянул его к чему-то, что напоминало термы Каракаллы. Какая-то необъятность из мрамора и золота, в которой плескалось немного воды.
- Как вы думаете, понравится это господину Киссинджеру? - с тревогой спросил шейх.
- Безусловно, если вы добавите еще несколько нубийских рабов, улыбнулся князь. - Иначе государственному секретарю будет чуть-чуть одиноко.
- Рядом располагается комната для госпожи Киссинджер, - поспешил заверить его собеседник.
- Госпожи Киссинджер не будет, - вмешался Ричард Грин.
- Ах!
Шейх Чаржах был явно разочарован.
Малко поспешил его успокоить:
- Государственный секретарь обычно путешествует со своим гаремом. Поэтому он и летает лишь на "Боинге-707"...
Прошло не меньше пяти секунд, прежде чем до шейха дошел смысл шутки и он стал хохотать. Потом Абу Чаржах взял Линге за локоть.
- Я сам этим займусь... Господину Киссинджеру не придется скучать.
Ричард Грин с оскорбленным видом принялся пощипывать бородку. Он начинал себя спрашивать, для чего, собственно, они тут околачиваются. Единственное место, где он хотел бы видеть государственного секретаря, - это бронированная комната, постоянно запертая на ключ, который бы он носил в своем кармане.
- Государственный секретарь будет счастлив жить в покоях Дворца мира при условии, что он не станет здесь мишенью для палестинцев, - холодно произнес американец.
Шейх уставился на него вытаращенными глазами:
- Мне сообщили, что вчера вы упустили человека, который покушался на Мариетту. Досадно. Теперь будет очень трудно что-либо предпринять. Даже в том случае, если госпожа Заки связана с убийцей. Ее муж слишком могущественный человек. Наш дядя эмир иногда делает ему честь, прислушиваясь к его советам.
Грин пробормотал что-то оскорбительное в адрес эмира, однако Чаржах сделал вид, что не услышал. Видя, что американец и в самом деле чрезвычайно озабочен, шейх положил ему руки на плечи и сказал ободряюще и весело:
- Ничего не бойтесь! Я отвечаю за безопасность государственного секретаря даже в том случае, если вы не сумеете обнаружить террористов!
- Могли бы, во всяком случае, понаблюдать за Абдулом Заки! - с безнадежным отчаянием воскликнул Грин.
Чаржах даже оскорбился:
- Ну конечно же! Но это вопрос весьма и весьма деликатный. К тому же этот господин наверняка начал уже что-то подозревать, - его лицо вдруг озарилось. - Завтра я устраиваю маленький прием. Не хотите ли осчастливить своим присутствием?
Грин с трудом сумел скрыть раздражение:
- Очень бы хотел, ваше превосходительство, но я, извините, на диете...
Шейх, весьма оскорбленный, повернулся к Малко. Как всякий уважающий себя бедуин, он не мог представить, как это можно отказаться от приглашения.
- А вы? - обратился он к князю. - Вы тоже на диете?
Тот улыбнулся.
- Нет. Я буду счастлив вас посетить. - Он с секунду поколебался и, наконец, добавил: - Не мог бы я вас попросить об одном одолжении?
Чаржах вознес к небесам жирненькие ручки.
- Чего вам только угодно!
- Вчера вечером в ночном клубе гостиницы "Фоэниция" я увидел одну танцовщицу. По-моему, ее зовут Амина. Не могли бы вы и ее пригласить?
Шейх буквально затрепетал от счастья.
- Ничего более легкого! Я немедленно же бегу звонить...
Он влез в "бьюик" и стал остервенело бить по телефонным клавишам. Потом произнес какую-то фразу по-арабски, бросил трубку и, сияя, подскочил к Малко.
- Все улажено! Завтра к девяти утра я присылаю за вами машину в "Шератон". Сначала мы искупаемся. У меня превосходный бассейн с подогретой водой.
Он снова влез в "бьюик", завел мотор и через минуту исчез, словно его здесь и не было. Ричард Грин в яростном ожесточении теребил бородку.
- Если бы у него было столько же воодушевления в деле с террористами, сколько с этими идиотскими праздниками! Вы знаете, что на его языке означает "небольшой приемчик"? Очередную свадьбу! У него всякий раз новая женитьба по четвергам.
- Простите, - произнес Малко, уверенный, что ослышался.
- Он женится! - злобно сплюнул Грин. - Эта старая развалина обожает свежее мясцо! Вы знаете, что мусульмане имеют право иметь четыре жены... У этого типа одна, но каждый четверг он женится, а в субботу разводится, наделяя отвергнутую роскошным подарком. В основном это египтянки, йеменки или женщины из Саудовской Аравии, и все они бывают счастливы, что их одарил вниманием такой могущественный человек. А он... он закатывает великолепную попойку.
- Для нас, во всяком случае, из нынешней можно извлечь выгоду...
- Может, вам и повезет, - скептически заметил американец.
"Повезет", - подумал Малко. Настроение у него было паршивое. Он хорошо понимал, что палестинские фанатики сделают все возможное, чтобы убить Генри Киссинджера. Вдобавок и советские наверняка подзуживают палестинцев. Для сохранения своего влияния на Ближнем Востоке СССР необходимо, чтобы в этом районе сохранялась напряженная обстановка. Конечно, вряд ли они впутаются в такое дело открыто, но в том, что агенты КГБ могут затесаться и в палестинские ряды, князь не сомневался.
* * *
Малко наклонился к Элеоноре Рикор:
- Не хотите ли пойти со мной к шейху? Одному уж очень не хочется...
Вице-консул улыбнулась, ничего не ответив. В нескольких метрах от них ее любовник, закутанный в великолепную дишдашу, меланхолично бил в маленький барабанчик. Он пригласил Малко с Элеонорой к себе "провести вечер в спокойной обстановке". От нечего делать Малко согласился.
- Если смогу освободиться, приду, - вздохнула Элеонора. - А с Грином вы об этом говорили?
- Это является составной частью нашего расследования.
Негритянка покачала головой:
- Я в этом не сомневалась.
Малко поднялся. Этот вечер втроем действовал ему на нервы. Он знал, что стоит ему выйти, как Махмуд с Элеонорой немедленно начнут заниматься любовью на тех же подушках, на которых он сейчас сидел.
Элеонора проводила его до дверей и весьма официально подала на прощание руку.
- Может, до завтра.
На улице телебашня эксцентричного иранца подымалась к усыпанному звездами небу. Кувейт был недвижен. Но именно в этом хаотически разбросанном городе готовилось покушение на государственного секретаря. Потом мысли Малко перекинулись на Винни Заки. Как она, с ее гордостью, могла жить в стране, где женщине определено место где-то между собакой и верблюдом? Что ни говорите, а женщины иррациональный народ!
* * *
- Заходите! - крикнул Абу Чаржах Малко и Элеоноре.
Бесформенное тело шейха выползало из черных плавок. Он сидел в теплом бассейне, держа на одной руке худую и смуглую будущую "жену", а на другой жену брата в золотистом купальнике, который едва сдерживал ее непомерно пышные формы. Бассейн был устроен во внутреннем дворике, прямо напротив Персидского залива с его пустынными пляжами. Приглашенные находились тут же, во дворике, и располагались кто на подушках, кто на коврах, кто за низенькими столиками. Среди дюжины самок и самцов можно было увидеть и старую ливанку, содержательницу притона, которая поставляла шейхам Персидского залива девочек и мальчиков и которая являлась организатором нынешней "женитьбы". Она привела с собой шестнадцатилетнюю дочку, стройную и соблазнительную, с глазами газели, возле которой уже увивался шейх. И конечно, при всей честной компании неотлучно пребывали два негра-йеменца, которые со своими саблями скромно сидели в углу. То, что Чаржах деликатно называл "моя хижина" - блистало мрамором и позолотой.