- А… муж не будет против? – робко поинтересовалась я.
- А я не замужем, - махнула рукой Алла.
Квартирка на пятом этаже оказалась двухкомнатной, такой крохотной, как я себе и представляла. Прямо в прихожей стоял кошачий туалет с решеткой, но кошатиной не пахло, да и вообще было очень чистенько. Я топталась у порога, все никак не решаясь снять кроссовки и пройти дальше. Покрытые облезшим светлым лаком вешалка и комод когда-то, наверно, представляли из себя “солидные покупки”, как и выцветшие обои “под кирпич”. Наверно, лет десять-пятнадцать назад семья Аллы жила, по советским меркам, очень даже неплохо.
- Проходи в комнату, - подтолкнула меня Алла. – Что стоишь?
Я наконец разулась и прошла в “гостиную”. Все те же остатки прежней роскоши. Полированная стенка с чешским хрусталем и немецкой “Мадонной”, трехрожковая люстра с висюльками, похожая на торт. На полу потертый ковер с тигром. Я села было на диван, но он так жалобно застонал под моими невеликими килограммами, что мне просто стало его жалко. Поскольку кресла выглядели еще ненадежнее, самым безопасным показалось изучение книг на полках. Которые меня изрядно удивили. Ни детективов, ни дамских романов. Только классика – русская и зарубежная, а еще богословская и философская литература. Ничего себе! Кьеркегор, Сведенборг, которого я так и не смогла осилить, Флоренский. На столе лежали потрепанный томик Кнута Гамсуна с закладкой и еще какая-то книжечка на французском языке.
И никаких признаков наличия в квартире особи противоположного пола. За исключением большой фотографии очень красивого темноволосого мужчины с мечтательной улыбкой. Викин отец? Но она совсем на него не похожа. Да и на Аллу тоже. Хотя и светленькая и голубоглазая, но черты лица совсем другие.
Легка на помине, в комнату заглянула Вика, постояла, нахмурив светлые бровки и выбежала.
- Ляля, где киса? – ее голосок звенел, как колокольчик.
- Спит на кухне, - откуда-то отозвалась Алла.
Через минуту девочка вернулась в комнату, держа на руках толстую сиамскую кошку.
- Это Нула. На, - она пихнула кошку мне в руки и с чувством исполненного долга забралась с ногами в кресло.
- Моя Принцесса Нури, - заглянула к нам Алла. – В просторечии – Нюрка. Или Лошадь.
Лошадь Нюрка коротко мяукнула, вырвалась и, задрав хвост, направилась в сторону выхода.
Почему Ляля, подумала я. “Здесь я живу”, “Это моя Принцесса Нури”. Странно.
- Иди-ка ты душ прими, - Алла протянула мне халат и полотенце. – А я пока поесть приготовлю.
Когда я вышла из ванной, Алла уже кормила Вику супом.
- Садись, - кивнула она на табуретку, чудом втиснутую в узкое пространством между стареньким холодильником и белым пластиковым столиком. – Вина выпьешь?
- Немного.
И щи со сметаной, и жареная рыба с картошкой показались мне сказочно вкусными. Коричневатое, слегка терпкое вино пахло корицей. Меня стало клонить в сон, но я старалась держаться.
- Куня, быстренько, на горшок и спать, - непререкаемым тоном приказала Алла.
Вика обиженно сморщила нос, но безропотно отправилась в туалет, а потом в маленькую комнату. Через открытую дверь я увидела, что она залезает не в детскую кроватку, а на большую тахту. Нигде не было видно ни игрушек, ни книжек с картинками.
Алла проследила мой взгляд, встала, прикрыла дверь.
- Не удивляйся, - сказала она вполголоса. – Вика не моя дочь. Тут такая история, не хуже твоей будет.
Только что я была уверена, что вляпаться круче, чем я, просто невозможно. Но выслушав историю Аллы и Вики, что-то засомневалась. Пожалуй, их повесть имела только одно преимущество: она уже вышла из экстремальной фазы, а моя была на самой стремнине.
Еще год назад у Вики были и мама, манекенщица и фотомодель, и папа, криминальный тип с отклонениями в психике. Алла работала у них няней. Еще до Викиного рождения папаша по имени Олег связался с молоденькой девочкой по имени Наташа, приучил ее к наркотикам, а когда та забеременела, насильно заставил сделать аборт и выгнал. Наташа покончила с собой. А потом началось… Сначала самой жуткой смертью погибли двое друзей Олега, причем все было как-то связано с давней историей, когда эта троица изнасиловала и убила девушку, которую Олег из вредности увел у своего друга детства. Уверенный, что друг почему-то решил через много лет отомстить и что он следующий, Олег окончательно свихнулся. И столкнул с балкона жену. А потом оказался в частной психиатрической клинике. И только когда он сам выбросился из окна, оказалось, что всем этим сумасшествием умело дирижировала мать Наташи, врач-психиатр. Она же – та самая девушка Света, которой чудом удалось выжить. Вот такой вот дурдом.
- Понимаешь, Наташка, то есть Света, но по новым документам она, как и дочь, Наталья, - неторопливо говорила Алла, маленькими глоточками отпивая вино, - хотела ему отомстить. Ну и отомстила. К тому же ей удалось ловко вывернуться, на Олега списали и его друзей. А потом она поняла, что жить ей больше не для чего. И не для кого. Поняла, что Вика осталась по ее милости сиротой. Ну и решила ее воспитывать – вину свою искупать как бы. Я была против. По-моему, у нее полная голова тараканов, как и у ее клиентов. Не поверишь, до суда дело дошло. А Вика болела очень тяжело. В конце концов я сдалась, с условием, что буду по-прежнему ее няней. Так мы и живем. Днем Наташка на работе, я с Викой. Вечером сюда возвращаюсь. А сейчас она в командировке. Так что мы здесь пока живем. Ты, Алла, не беспокойся. Наталья завтра приедет, так что можешь пока у меня пожить. Я буду приходить только на ночь. Здесь тебя никто не найдет.
- Я что, у тебя на шее сидеть буду? – возмутилась я.
- Ой, да брось ты! – отмахнулась Алла. – Мне Наташка хорошо платит, не обеднею. Да и куда тебе идти? Не в милицию же. На чердаке с бомжами сидеть будешь? Или на паперти? Ты, кстати, как у церкви оказалась?
- Случайно. Шла куда глаза глядят. А если честно, то думала, к озеру выйду. И… утоплюсь.
- Вот дура! Между прочим, случайно ничего не бывает. Ты в Бога веришь?
- Не знаю. Скорее да, чем нет.
- Тогда не при танком на буфет! – Алла тряхнула головой, узел на затылке распался, тяжелые пепельные локоны рассыпались по плечам. – Все наши беды начались с того, что Наташка не смогла смириться со смертью дочери. Ну как же, око за око, зуб за зуб. И что? Троих она убила. Илона, Викина мать, по ее милости погибла, девчонка без родителей осталась. И Глеб…
Тут ее глаза потемнели, и я поняла, что Глеб – это тот самый красавец с фотографии.
- Глеб – это… друг Илоны. Она собиралась уйти от Олега и выйти за него замуж. А я его любила. Когда Илона погибла, Наташка перетащила его на свою сторону. Он ей помогал, а потом… Потом Олег его убил. Ну, Наталья получила то, чего хотела. Честно говоря, я с трудом ее терплю, только ради Вики. Кому лучше стало от того, что она отомстила? Ей? Мне? Или Вике?
Повинуясь какому-то внезапному порыву, я встала, подошла к ней и обняла. Минут десять мы дружно лили слезы, но Алла справилась с собою первая.
- Да, - сказала она, сморкаясь в салфетку. – Вот такие мы с тобой… забавные зверьки. Знаешь этот анекдот?
- Нет, - всхлипнула я.
- Змей Горыныч прилетел в деревню, все пожег, коров поел, мужиков отметелил, заполз на горку, посмотрел на погром и говорит застенчиво: “Да, такой вот забавный я зверек”.
Несмотря ни на что, я рассмеялась.
- Знаешь, я тоже была близка к тому, чтобы утопиться или еще что-нибудь в этом роде, - вздохнув, сказала Алла. – Вика спасла. Я ее очень люблю, как родную. Ну и вера.
- Кто? – не поняла я.
- Не кто, а что. Вера. В Бога. Просто я поняла, что жить надо не прошлым и не будущим, а настоящим. И Он тебя не оставит.
- Знаешь, моя бабушка как-то говорила: наша жизнь – это река. Если попал в стремнину и начинаешь бултыхаться, скоро выбьешься из сил и утонешь. Надо отдать себя течению и думать о том, как держать голову над водой. И тогда течение само вынесет на тихое место.