Он еще немного поерничал, пытаясь показать, что его так просто с кашей не сожрешь, и сдулся, как позавчерашний воздушный шарик.
…Бросив меня висеть на заборе, добрый молодец проселками вышел к железной дороге, по шпалам добрался до станции и поехал в город. Там он скоренько сориентировался и отправился к Лошади Ане (не путать с сиамской Лошадью Нюркой).
Про Лошадь Аню я узнала лет шесть назад – почти сразу же после знакомства с Корниловым. А потом и увидела воочию. Это была длинная и тощая девица (Андрюша едва доставал ей до уха), наша ровесница, хотя выглядела она лет на пять постарше. Все в ней было бесцветным: жидкие мышиные волосы, собранные в хвостик, мучнистые бровки, короткие белесые ресницы. Профиль ее на самом деле напоминал голодную кобылу, заморенную бедным бобылем до полусмерти. Даже голос у нее был со ржучими всхрапывающими интонациями. Потом-то я поняла, что Герострат в плане женского пола всеяден. Неразборчивость свою он объяснял тем, что в каждой женщине, если поискать, найдется что-то привлекательное. Так-то оно так, но что привлекательного он нашел в Лошади Ане – хоть убей, не пойму!
Девица оказалась петербурженкой, но не коренной, а приезжей, откуда-то из-под Костромы. В Питере она окончила какой-то технический вуз, вышла замуж, развелась – что называется, зацепилась. Но этого ей было мало, душа тянулась к солнцу, к морю. Андрюша поначалу показался ей подходящей кандидатурой. Однако разложить его на женитьбу так и не удалось, да и жил он с родителями. Тогда Лошадь Аня нашла компромисс. Раз в год она приезжала в Сочи на пару недель, снимала комнату у Геростратовой соседки и проводила время с ним. По большей части, за свой счет.
Когда Корнилов появился на ее “зимней квартире”, Лошадь Аня, судя по всему, не слишком обрадовалась. Одно дело – курортный, хотя и долгоиграющий, роман, другое – суровые будни. Но пятьсот зеленых сделали свое дело, и Анечка пустила его в квартиранты. Целыми днями она пропадала на работе, а Герострат сидел взаперти и тосковал. А по ночам пытался изображать страстного любовника.
Уж не знаю, вспомнил ли он хоть раз обо мне, но вот о диске – готова съесть свои кроссовки, если это не так, - думал постоянно и неусыпно. И вот однажды утром, когда Лошадь Аня отчалила в свою контору, Корнилов вышел из ее квартирки на Варшавской и через весь город поехал в Шувалово. Добрался до моего дома, огляделся по сторонам, ничего подозрительного не заметил и, пристроившись к какой-то тетке с собачкой, вошел в подъезд. Поднялся на девятый этаж и позвонил в Динкину дверь. Так что я в своих предположениях не ошиблась.
Она открыла ему – бледная, растрепанная, в халате. Нисколько не удивилась. Корнилов начал лопотать что-то невнятное: мол, Алла послала его за вещами, сказала взять у нее ключи. Динка только плечами пожала и ключи вынесла без разговоров. Постояла в дверях, глядя, как он ковыряется в замке, вздохнула и сказала, что на его месте не стала бы этого делать, а уходила бы подобру-поздорову. И чем быстрее, тем лучше.
Но Герострат доброму совету не внял, ответил ей что-то резкое и вошел в квартиру.
- Видела бы ты, что там творится! – сказал он с каким-то экзальтированным воодушевлением, так дети рассказывают “страшилки” или “садистские стишки” про несчастного маленького мальчика. – Все вверх дном, мебель поломана, посуда перебита. Содрали паркет, линолеум, плинтусы. Цветы из горшков вытряхнули.
- А компьютер? – с внутренней дрожью и без всякой надежды уточнила я.
- Компьютера нет. Вернее, монитор разбили, а мозги, наверно, унесли.
- Неужели ты думал, что найдешь диск? – хмыкнул Петя.
- А почему нет? – снова вызверился Герострат.
- Да потому что его там нет. Мы смотрели. Так что забудь про денежки и думай про свою драгоценную жизнь. Если, конечно, она тебе хоть сколько-то драгоценна. Рассказывай дальше. Как тебя машина сбила?
- Да как? Как обычно. Вышел из дома, стал улицу переходить. Машина стояла. Я пошел – она поехала. Хорошо хоть скорость не успела набрать. Да и я отскочил, только крылом задело. Упал, головой ударился, потерял сознание. Очнулся уже в больнице. Следователь приходил, но я сказал, что мне плохо, врач его выгнал.
- Кто был за рулем? – голос Антона звучал неестественно спокойно. – Не разглядели?
- Мне показалось, женщина, - с сомнением протянул Корнилов. – Кажется, темноволосая. Единственное, что хорошо помню, - голые руки.
- А что за машина?
- Синяя “восьмерка”.
- Номер не помните? – Антон подчеркнуто обращался к нему на вы.
- Это что, черный юмор? – продолжал хамить Корнилов.
Я разозлилась окончательно и зашипела, выпустив когти:
- Видишь ли, Андрюша… Вся эта фигня объяснима только в одном случае. Если ты знаком с Ладыниной. И не просто знаком, а… ну, ты понимаешь. Отпираться не имеет смысла. Хуже все равно не будет.
- И лучше – тоже, - мрачно добавил Петя, круто свернул на встречную полосу, чтобы объехать не вовремя вышедшего на дорогу ежика.
- Да не знаю я ее! – Герострат так и подпрыгнул на месте. – Тысячу раз говорил, не знаю. К тому времени, как я начал у Гоши работать, они уже развелись.
- А вот этого ты мне не говорил.
- Это принципиально? Мне что, поклясться? На чем изволите – на Библии? Или на Конституции Российской Федерации?
- На “Камасутре”, - прогудел Петя.
- Подожди-ка, а может, ты ее знал раньше? – сообразила я. – Ее девичья фамилия – Стеклова. Елена Стеклова.
- Стеклова? – Герострат изобразил лицом мыслительный процесс. – Нет, не знаю. Или не помню. Но если не помню, это значит, никаких особых отношений не было. Я всех помню, с кем… того, - хвастливо добавил он.
Я сцепила зубы так, что в висках противно хрустнуло.
- Ну смотри, парень! Если врешь… - Петя на секунду обернулся, и мне показалось, что его глаза сверкнули каким-то дьявольским пламенем.
- Можно узнать, куда вы меня везете? – теперь уже с нарочитой вежливостью, будто бы и не услышав угрозы, спросил Герострат.
- На курорт. От Ладыниной подальше.
- Ну вы, ребята, даете! Такой кодлой – и не справиться с одной наглой бабой!
- Если бы она была одна – проблем не было бы, - пояснил Петя. – Так ведь и менты еще. Тоже вас ищут.
Мне до смерти надоел весь этот “обмен любезностями”, и поэтому я была просто счастлива, когда за деревьями внизу мелькнула темная гладь озера. Ворота распахнулись, из сторожки вышел незнакомый парень, видимо, Генин сменщик. В окне у Катерины зажегся свет. Лотта ластилась то к Антону, то ко мне, то к Пете, настороженно косясь на Андрея. Спрайт бегал вдоль проволоки и утробно лаял, всхрапывая и брызгая слюной.
Было уже около четырех часов. Растрепанная Катя бегала взад-вперед с кипами постельного белья. Корнилова устроили в одной из пустующих верхних комнат. У меня слипались глаза, и я видела сны наяву – совсем как в тот последний вечер, когда наелась снотворного. Антон что-то спросил меня, я, не вникая в суть, кивнула, упала на свой излюбленный диван и немедленно уснула.
Мне снились просто потрясающие кошмары: бесконечные погони, взрывы и пожары (утром выяснилось, что ночью была гроза). Потом я назло кому-то – интересно, кому? – хотела повеситься, но никак не могла найти место, куда можно было привязать веревку, легла спать и уснула. И в этом втором слое сна – ну просто “В полдневный жар в долине Дагестана” - Герострат сделал мне предложение, а я, зная, что должна отказать, почему-то никак не могла.
Когда мне наконец удалось продрать глаза, часы показывали половину двенадцатого. Настроение было просто отвратительное, чугунная голова никак не хотела отрываться от подушки. Сердобольная Катюша притащила мне кофе “в постель” и тут же стала интересоваться меню, но я фыркнула на нее, как разъяренный кот, и поплелась наверх, в свои апартаменты. Приняла душ, оделась во все новое, накрасилась. Но даже эти столь милые и приятные процедуры не смогли меня развеселить. Причина, как заноза в заднице, сидела, а точнее, лежала прямо за стеной – заливистый храп был слышен так, словно я храпела сама.