Пятнадцатилетний Мэтт Оил, осужденный за разорение экономии Великой Британской Империи, умер от болевого шока и потери крови во время того, как палач медленно вонзал острый кинжал в болезненные, но не дарующие моментальный покой, места. Так он, истерзанный, остался лежать под палящим солнцем ещё на день, как демонстрация изувеченной нападками экономики. Любой аристократ лишь поведет бровью, узнав, что мальчик всего-то взял лишние две сотни грамм хлеба.
Родерик, более известный как третий рыцарь Великого Круга, был изобретателен, расчетлив, холоден и жесток. Он лично отбирал жертв для демонстративной казни, лично составлял подробный сценарий и сам же следовал каждому сухо выверенному пункту. Черно-белая змея, что тянулась пигментом, вбитым под кожу от бедра до самого уха, как нельзя точно описывала его натуру. Шоу было его главным коньком. Даже из упавшего пера он мог сделать представление.
Сейчас же, Род, довольный проделанной подготовкой, впитывал овации толпы. Совсем скоро здесь появится тот, ради кого было проделано столько труда.
В центре огражденного возвышения красовался массивный трон, что издали был почти полной копией трона Его Высочества. Позолоченные подлокотники сверкали на лицах радужными бликами, а алый бархат впитывал солнечный жар.
Среди роскошно разодетых леди и джентльменов затесалось несколько отбившихся от стада тринадцатых, что пытались разглядеть что-то сквозь пышные шевелюры и высокие цилиндры. Блондинка, что скрывала золото волос под непроницаемым капюшоном, силилась протиснуться как можно ближе к центру, чтобы иметь больший обзор.
Толпа одобряюще заулюлюкала, когда заприметила конвой, что тащил еле переставляющего ноги беднягу. От ярко-рыжих волос остались лишь запекшиеся неровно срезанные пряди, что болтались у самых висков. Череп был выбрит почти полностью. Глаза несчастного мучительно закатывались, лицо было истерзано побоями и искривлено болью.
— Леди и Джентльмены, — прозвучал раскатистый бас, что отразился радостным возгласом в устах народа. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы почтить память наших Отцов Основателей и показать, что мы по-прежнему чтим те традиции, которые они нам оставили. Этот наглец, — массивный палец заточенной стрелой направился в грудь несчастного. — Посчитал возможным покуситься на самое дорогое, что есть у нас, — выдержав паузу, Род окинул гордым взглядом зеленых глаз столпившихся. — Наше единство. Нашу верность и преданность. Этот человек имел наглость возомнить, что достоин власти более, чем наш принц!
Люди, что с перехваченным дыханием слушали палача, обрушились на парня возмущенными возгласами и пожеланиями мучительной кончины.
— Все, что остается нам, милосердным подданным Его Высочества… Это дать то, чего желает этот глупец. Вы думали, что пришли на казнь, господа? Но сегодня состоится коронация.
Один из тех, кто удерживал парня, с силой ткнул его под ребра, заставляя болезненно застонать.
— Присаживайтесь, ваше высочество, — ехидно протянул второй и швырнул истерзанного на раскаленное сидение, снова вырывая болезненный стон.
Второй надзиратель тут же кинулся крепить кисти парня к металлу.
— Как же зовут нового короля? — хрипло протянул рыцарь, заглядывая в глаза пленника, но тот лишь усмехнулся и почти неслышно протянул:
— Джей, мать твою. Мать твою — редкая фамилия, кстати. Правда красивая? — хохотнул пленник, кривя губы из последних сил.
Ни один мускул на лице третьего не дрогнул, лишь что-то на секунду переменилось в его взгляде. Выпрямившись, он громко повторил:
— Джей Мать де Твою, Леди и Джентльмены!
Под дружный гогот народа, надзиратели смешно впихнули в расслабленные ладони Джея скипетр и державу. Его запястья были прочно примотаны к «трону», а на щиколотках уже были закреплены положительные контакты.
— А теперь… Важнейшая часть коронации. Возложение венца, — Род вытянул руку в сторону и на массивную ладонь опустился железный шлем, что был украшен мелкими стразиками, которые были почти незаметны в задних рядах, где всё ещё толкалась Лу. — Обычно при коронации используют уникальный раствор, который упрощает участь монарха… Снимает ответственность и смягчает ту боль, которую должен испытать любой правитель, — рассуждал он, расхаживая вдоль края своеобразной сцены.
— Ага, — устало усмехнулся Джей. — В простонародье это называется тирания.