— Скажешь тоже! Да разве позволила бы я родственнице в детдом попасть?
— Ну так давай действовать! Теперь у нас одна возможность беспрепятственно получить квартиру — признать Славину недееспособной. Другого пути нет.
Лера чуть было не вскрикнула. Зажав рот ладонью, она чувствовала, как по щекам бегут слезы. В ней еще теплилась крохотная надежда, что речь идет не о ней, а о ком-то другом. Но теперь сомнений не осталось: именно ее собираются упрятать в психушку, чтобы отобрать квартиру.
— Жалко девочку. Такая умненькая, рассудительная. Даже воспитанники к ней уже давно не пристают с разборками, привыкли видеть ее читающей. Знаешь, как они ее прозвали? Гура. Это от слова «гуру», представляешь? Потому что она почти на любой вопрос знает ответ. Книжный, конечно, и мало что с жизненным опытом имеющий, но все-таки. У меня никогда с ней не было проблем. Куда пошлешь, туда и идет. Что скажешь, то и делает. Просто мечта, а не воспитанница. Не то что другие — оглоеды. Эх, были бы все такими тихими, как она!
— И чего ты так ею умиляешься, не пойму? Забыла, как она чуть не утопила в речке твоего любимчика-стукача?
— Не забыла. И у нее могут нервы сдать. Топили человек десять, все они потом были строго наказаны. В том числе и она. Да, девочка поддалась чувству стадности. Такое в детдоме бывает.
— А другой случай, год назад, когда она чуть не зарезала пацана украденным в столовой ножом, как ты назовешь? Это самая что ни на есть настоящая попытка убийства, которую ты тихонько замяла.
Лера вспомнила случившееся и стиснула зубы. Как жаль, что ее успели оттащить от этой твари. Никогда она не забудет то, что он с ней сделал. Поэтому и попыталась отомстить за себя. А когда не получилось, загнала душевную боль в угол и приказала, как собаке, лежать смирно до поры до времени. Чтобы когда-нибудь иметь возможность своей затаившейся псине выкрикнуть: «Фас!», стоило тогда выжить. Так что этому ничтожеству не уйти от возмездия. Рано или поздно!
— А может, она в число твоих стукачей входит?
— Нет, не может. Она не такая.
— Да хватит уже ей дифирамбы-то петь! Детдомовка — она и есть детдомовка. А с них спрос один — по всей строгости. Так ты решилась или нет?
— Жалко мне ее.
— Жалко?! А ты думаешь, она тебя пожалеет, если что? Дожидайся! Тоня, ты меня знаешь: я кланяться не буду. Не войдешь в долю, я сама спровоцирую Славину на неадекватный поступок с помощью других воспитанников и по-любому упеку в психушку. Не видать ей своей квартиры, как воли вольной. Решайся, все равно спать спокойно из-за нее не будешь, а так хоть польза какая-то. У меня и поддельные документы для продажи уже готовы. Ты бы спасибо сказала, что в обход тебя не иду.
— Хорошо-хорошо! Уговорила, — сдалась наконец Антонина Семеновна. — Пусть будет по-твоему. Сегодня же вечером приглашу ее в кабинет, а отсюда она отправится уже в психлечебницу.
— Вот и ладненько. Моя помощь требуется?
— Нет. Ты готовь документы и ищи покупателя. Квартирантов я уже выселила, так что можно показывать. Актом для лечебницы я займусь немедленно. А через неделю — подождем на всякий случай, пока слухи о ее исчезновении поутихнут как между воспитанниками, так и между воспитателями, — можно будет и квартиру продать.
— А что с новым жильем? Такой удобный случай не скоро подвернется. Ведь уже семь лет ни одной квартиры, а тут администрация расщедрилась сразу на несколько. Ну, вспомни, ведь лишь пару раз, не считая этого, нам так повезло. Надоело уже по мелочам-то рисковать. Вот теперь у нас настоящее дело, на миллионы. Для этого я уже и документы начала собирать… Да успокойся ты! — в сердцах произнесла Лариса Дмитриевна, видя, как широкое лицо Антонины Семеновны покрывается красными пятнами. — Никто на улице не останется. Все получат по комнатенке, пусть крохотной и в коммуналке, но куда им больше-то? Нам лишь бы нужную галочку в нужном месте поставить. Тогда и разбираться с этим никто не будет.
— А если найдется кто?
— Велика беда! Откупимся!
Лера слушала и ушам не верила. Они говорили так откровенно и так буднично, словно речь шла о лишении детей просмотра кинофильма в качестве наказания. И не за какую-то явную провинность, а чтобы доказать, кто в доме хозяин. Но главное — даже пожаловаться некому. Можно, конечно, но только через опекуна, которым является сама же директриса детдома. Лера отключила телефон и сунула в карман. Прижала ледяные ладони к пылающему лицу: только бы получилось!