— Тебе он тоже сохранил жизнь.
— Ага, так и есть.
Мы с минуту молчим, затем она отстраняется и пристально глядит на меня.
— Ты ведь не ты больше?
— Нет. Я не я.
— Ты где-то в другом месте?
— Если ты имеешь в виду Старка, не думаю. Старк был дураком и пьяницей, и он мёртв. Пошёл он.
— И кто ты теперь?
— Никто. Ничто. Не знаю, конец я чего-то или начало. Давай притворимся, что это начало. Можешь дать мне имя, как младенцу.
Она смотрит на свои руки и делает глубокий вдох.
— Прими лекарство. Твои друзья не захотят, чтобы ты был таким. Я не хочу, чтобы ты был таким.
— Старк мёртв. Он ушёл. Возможно, тебе следует сделать то же самое. Уходи и не возвращайся.
Она теряет самообладание и начинает реветь.
— Я не хочу, чтобы Старк ушёл. Док ушёл, и я не хочу, чтобы ты тоже ушёл.
— Он мёртв. Ты не можешь голосовать за покойника.
— Мне жаль. Мне так жаль.
Я встаю.
— Теперь тебе нужно уйти.
Она встаёт, но не двигается.
— Я знаю, что ты больше не Старк, и для тебя всё это ничего не значит, но пожалуйста, можешь просто обнять меня на минутку, прежде чем я уйду?
Вот почему ангелам так легко убивать вас, людей.
— Ладно.
Кэнди хватает меня так крепко, словно выпала за борт и держится за край шлюпки, чтобы не утонуть.
— Мне жаль. Мне так жаль.
Должно быть, нож был у неё в руке всё это время. Как и я, Кэнди — убийца, так что поражает меня в сердце первым же ударом.
Пока отключаюсь, всё, о чём я могу думать, это: «О, чёрт. Опять».
Я ставлю сумку для боулинга на барную стойку «Бамбукового дома кукол» и расстёгиваю её.
— Карлос, познакомься с Альфредо Гарсиа.
— Пошёл на хуй, чувак. Ты обещал, что больше не будешь так говорить.
— Много воды утекло. Я забыл.
— Я Касабян. А ты тот самый Карлос, который делает тамале?
Карлос пялится на Касабяна как человек, который видит своего первого маринованного панка[329] на шоу уродов.
— Ага. Он самый.
— Они потрясающие. Они — это то, что удерживает меня от того, чтобы придушить этого засранца подушкой во сне.
В нормальной ситуации я бы не стал навязывать Касабяна гражданскому, но Карлос ни разу не обычный гражданский. И что такое говорящая голова, когда несколько дней назад у тебя здесь были пытающиеся съесть твоих посетителей мертвецы?
— Старк мне тоже рассказывал о тебе.
— Да? И что он сказал?
— Ну, — говорит Карлос, оглядывая Касабяна, — я думал, ты будешь выше.
— Очень смешно, пивной жокей. У тебя есть здесь настоящая выпивка, или только гавайский пунш и ракушки?
— Думаю, мы найдём немного выпивки. Что предпочитаешь?
— Пиво. Чем дороже, тем лучше. Запиши на его счёт.
Касабян поворачивается ко мне.
— Поставь под меня моё ведёрко. Я уже полгода не выходил из дома, и не собираюсь пить ответственно. Ты трезвый водитель.
Надеюсь, Карлос не возражает, что мы здесь. На данный момент он в изрядной степени мой План А, чтобы не умереть с голоду. И План Б, В и Г тоже. «Макс Оверлоуд» конец, и я не знаю, восстановится ли он когда-нибудь. Я даже думать не хочу, сколько тысяч долларов будет стоить ремонт и пополнение полок. У нас нет ни цента. Страховая компания отказалась от нас после того взрыва в январе. Стражи нет. И каковы шансы, что Люцифер продолжит выплачивать мне стипендию после того, как вернётся домой в Канзас? Я слишком хорошо известен, чтобы грабить винные магазины, и слишком уродлив для мальчика по вызову. Какая сейчас минимальная ставка? Может, Карлос наймёт меня убираться после закрытия.
Приятно видеть «Бамбуковый дом» полным пьяных монстров и сумасшедших гражданских. Возможно, Бриджит всё-таки была права. Возможно, небольшая опасность привлечёт толпы. Этому месту по-прежнему не нужна бархатная верёвка, но я не вижу, чтобы бизнес дал спад на какое-то время. Людям нужно выпить, после того как они пережили апокалипсис. Кстати, об этом.
Я ищу глазами Карлоса, чтобы заказать порцию «Джека», а та уже стоит возле моего локтя. Кто сказал, что он не экстрасенс?
— Как поживает дырка в твоей груди? — Раздаётся голос позади меня.
— У меня появился милый новый шрам. Не знаю, сколько крови Джонни ты нанесла на тот нож, но он оставил след у меня на сердце. Мне может понадобиться врач.
— Мы запасаемся леденцами, — говорит Кэнди.
Они с Аллегрой втискиваются рядом со мной за переполненную барную стойку.
— В следующий раз, когда решишь пырнуть кого-нибудь, чтобы излечить от ужасной болезни, попробуй использовать нож поменьше, — говорю я.
329