— Мой муж знает в этом районе ещё некоторых Саб Роза. Он попросил их приглядывать за мальчиком, но это большой город. Мы уже несколько недель ничего о нём не слышали. Я знаю, что он здесь с кем-то знаком. Он переписывался с девушкой Саб Роза. Забыла её имя.
— Письма у вас с собой?
— Нет. Они пропали. Должно быть, он взял их с собой.
— Вы уже говорили с друзьями мужа?
— Никто из них ничего не знает.
— Почему вы пришли с этим ко мне?
— У меня такое чувство, что с моим сыном что-то случилось. Я слышала, что вы делаете то, что другие люди не могут или не хотят делать. В начале этого года в городе произошло преступление. Кажется, некий культ планировал принести в жертву группу похищенных женщин. Вы их остановили.
Так теперь это описывают таблоиды? Это досадно близко к правде. Не сотрудничают ли они с какими-нибудь инопланетянами?
— Послушайте, Эвелин.
— Откуда вы знаете, что меня зовут Эвелин?
— Послушайте, Эвелин, я знаю, что вам нужна помощь, но не моя. Я не тот, кем вы меня считаете.
— И кто же вы?
— Я монстр.
Я дал ей секунду переварить услышанное. Она хорошая женщина, но Зигги в самом деле испортил мне настроение. Я приканчиваю стакан Царской водки.
— Не поймите меня неправильно, но если ваш муж действительно Саб Роза, то почему он не здесь, с вами, и не творит заклинания поиска? Или не отслеживает эхо? Обычно сырая магия глупого подростка оставляет жирный блестящий остаточный след по всему эфиру. Легко отследить.
— Мой муж мёртв. Это случилось совсем недавно и внезапно. Вот почему я пыталась связаться с Аки. Теперь, возможно, я потеряла обоих.
Она опускает взгляд на чашку кофе. Её сердце замедляется, но не потому, что она расслабилась. Моя обгоревшая рука начинает заживать. Она жжёт и чешется. Я не могу помочь этой женщине. Я не хочу здесь находиться.
Карлос говорит: «Мне кажется, вы слегка забегаете вперёд. Почему бы вам не отправиться к копам или не нанять частного детектива? Для таких вещей магия не требуется. И судя по тому, что я здесь видел, магия на самом деле не особо то помогает. Она всё только сильнее запутывает».
Он кладёт свою руку поверх моей.
— Вы спасли всех тех людей. Почему не хотите помочь мне?
— Карлос прав. Вам нужно обратиться к копам или нанять детектива. Я не Сэм Спейд[65]. Я не этим занимаюсь.
— Но вы спасли всех тех людей.
— Я никого не спас. Я просто убил ублюдков, которых нужно было убить. Понимаете? Я не спасаю хороших людей. Я убиваю плохих.
Мне хотелось произнести это спокойно и рассудительно, но, в действительности, я говорю слишком громко.
Эвелин выпрямляется и обращается в лёд. Она кладёт фотографию своего ребёнка обратно в сумочку и встаёт.
— Простите, что отняла у вас драгоценное время.
— Погодите минутку.
На этот раз я хватаю её за руку. Я оглядываюсь в поисках того, кто был здесь минуту назад.
— Титус. Иди-ка сюда.
Худощавый чернокожий парень в фиолетовом бархатном костюме и очках с круглыми жёлтыми тонированными линзами осторожно подходит к стойке бара. Я не отпускаю руку Эвелин.
— Титус, это Эвелин. Эвелин, это Титус Ишу, Скрипач. Знаете, кто это?
— Он читает предметы, разглядывая их.
— Верно. Он крутит предметы, а затем рассказывает вам всё о владельце. Он может даже использовать их в качестве волшебной лозы[66]. У вас есть что-нибудь из вещей сына?
— У меня его школьный перстень выпускника.
Я смотрю на Титуса.
— Это подойдёт?
Титус кивает.
«Хорошее начало», — говорит он Эвелин. А для меня добавляет: «А после того, как я это сделаю, ты будешь мне обязан, верно?».
— Верно.
Он улыбается, берёт Эвелин под локоть и ведёт к своему столику.
— Сюда, мэм. Давайте посмотрим, сможем ли отследить вашего блудного ребёнка.
Карлос говорит: «С минуту ты был настоящим мудаком мирового уровня. А затем в последнюю секунду выправил ситуацию и показал себя похожим на человека».
— Мне нужно убираться отсюда.
— Я шучу, приятель. Ты всё правильно сделал с пожилой леди.
— Да нет. Это мне наказание за то, что не убил Мейсона. Я больше не знаю, что делаю. Нет никакой причины для моего существования. Я убиваю тех, на кого мне плевать, для людей, которых ненавижу. Я кричу на пожилых леди. А теперь буду в долгу перед сраным Титусом.
— Я собираюсь завернуть еду, чтобы ты мог взять её с собой.
Я поворачиваюсь на стуле и гляжу на Эвелин и Титуса. Он держит в одной руке перстень Аки, фотографию — в другой. Его глаза полузакрыты, и он шепчет заклинание. Эвелин ловит каждое слово. Она не выглядит счастливой, но, возможно, более обнадёженной.