— Добрый вечер, сэр.
— Сколько времени на твоих?
Он смотрит на часы.
— Без десяти одиннадцать.
— Спасибо.
Он рвёт парковочный талон пополам, одну половину протягивает мне, а вторую кладёт на приборную панель «Бугатти».
— Вы остановились в отеле?
— Нет. Встречаюсь с другом.
— Это будет стоить двадцать долларов, сэр.
Я рву парковочный талон и бросаю обрывки на землю.
— У меня идея получше. Оставь машину себе.
— Сэр?
Он хочет пойти за мной, но подъезжают другие автомобили, так что он отгоняет «Бугатти» в гараж.
Внутри я иду к стойке регистрации и тут меня осеняет, что у меня нет номера комнаты и никакого понятия, кого спрашивать. Очко в пользу Касабяна.
— Добрый вечер, сэр. Чем могу помочь?
Портье выглядит как Монтгомери Клифт[101] и одет лучше, чем президент. Он улыбается мне, но его зрачки расширяются, словно он думает, что я собираюсь начать красть мебель из холла. Прежде чем прийти сюда, я заныкал кожаную куртку в Комнате Тринадцати Дверей, и на мне сейчас пальто стрелка. Я считал, что он выглядит более классическим и официальным, но, возможно, ошибался.
— Здесь остановился один мой друг, но у меня нет номера его комнаты.
— Конечно. Как зовут вашего друга?
— Не знаю.
— Прошу прощения?
— Он не станет давать своего настоящего имени, и я не знаю, каким именем он пользуется. У него их много.
Администратор слегка приподнимает брови. Теперь у него есть повод выпустить своего внутреннего надменного гада.
— Ну, я не уверен, чем могу помочь. Наверное, вам и вашему другу следовало заранее решить эту проблему. Вы вообще уверены, что он здесь? Мы специализируемся на довольно эксклюзивной клиентуре.
— Он будет в вашем пентхаузе. Самом большом из тех, что у вас есть.
Администратор улыбается, словно я насекомое, и он решает, наступить на меня или прыснуть «Рейдом».
— Боюсь, вы ошибаетесь, если только ваш друг не саудовский принц со свитой из тридцати пяти человек.
— Снова проверьте ваш список. Я знаю, что он здесь. Может, принц выписался.
— Комнаты принца забронированы на всё лето, так что здесь нет никакой ошибки.
Я достаю телефон и набираю прямой номер в свою комнату над «Макс Оверлоуд». Я знаю, что Касабян там, но он не отвечает. Он знает, который час, и, наверное, танцует джигу сороконожки и смеётся надо мной, пока телефон всё звонит и звонит. Я кладу телефон обратно в карман. Администратор смотрит на меня. Выражение его лица не изменилось. Чего мне хочется, так это пробить дыру в фасаде стойки, протянуть руку, схватить его за яйца и заставить петь песенку «Клуба Микки Мауса». Но сейчас я работаю над теорией, что убийство всех, кто мне не нравится, может быть контрпродуктивным. Я учусь пользоваться внутренним голосом, как большой мальчик, поэтому улыбаюсь в ответ администратору.
— А вы уверены, что у вас нет другого пентхауза, расположенного где-то поблизости? Какое-нибудь неофициальное место, которое вы держите для особых гостей?
— Нет, я уверен, что у нас нет ничего подобного. И без имени или номера комнаты я вынужден попросить вас покинуть отель.
— Вынужден попросить меня уйти — это то же самое, что велеть мне уйти? Это очень запутанное предложение.
— Сэр, пожалуйста. Не вынуждайте меня вызывать охрану.
Нет, ты не хочешь звать их, потому что тогда мне придётся превратить тебя в тряпичную куклу.
— Хотите, предскажу вам судьбу?
— Прошу прощения?
Я беру со стойки ручку.
— Дайте на минутку вашу руку.
Он пытается спрятать обе руки, но я на милю быстрее, и мёртвой хваткой вцепляюсь в его правое запястье. Его сердце колотится, как двигатель «Бугатти». Он хочет позвать охрану, но не может даже открыть рот. Я не хочу, чтобы бедолагу хватил удар, так что рисую у него на ладони один-единственный демонический символ, а затем сжимаю её в кулак. Это ментальный фокус, который я несколько раз видел, как Азазель использует на своих более тупых врагах. Это всё равно, что в рот голему сунуть волшебное слово. Глаза администратора стекленеют, и он смотрит мимо меня, не глядя ни на что конкретно.
101