Ясмина Сапфир
Убить нельзя научить
Пролог
В Академии войны и мира ничего не делалось по-человечески. Да и людей-то тут по пальцам пересчитать.
Чтобы устроиться сюда на работу, достаточно устного согласия, но чтобы уволиться… не достаточно даже выхода в закрытое окно сотого этажа.
Проректор Вархар Изилади внимательно изучил мое заявление, вскинул голову и воззрился, как будто впервые увидел. Этот до боли знакомый, испепеляющий взгляд начальника не сулил ничего хорошего.
Энергия света для Вархара такое же оружие, как и меч. Вокруг было слишком много солнца, настольных лампочек, люстр, и это лишало меня надежды на безопасное увольнение.
А при «небезопасном» тебя с легкостью могли поджарить, шарахнуть током или сейфом по темечку. Если очень повезет — надеть сейф на голову как рыцарский шлем.
— Вы шутите? — процедил Вархар, нахмурив брови.
— Н-не-ет, — опасливо возразила я, отступив к двери.
Вархар нагнал меня в два шага. И проректорский кабинет, где развернулись бы сотни студентов, показался опасно тесным.
Красные пятна выступили на щеках начальника, как всегда, когда он злился. Заострились и без того рельефные скулы, квадратная челюсть выпятилась сильнее.
Я сделала еще два шага и больно натолкнулась плечом на массивную дверную ручку из чистейшей бронзы.
Черт! Опять забыла, что Вархар — не человек, и ручка на его двери расположена удобно для скандра, но неприемлемо высоко для женщины среднего роста.
Я скривилась и отодвинулась, потирая ноющее плечо.
Начальник недобро усмехнулся, словно говорил «так тебе и надо». Шагнул навстречу и навис надо мной тяжелой громадиной.
Перед моим лицом замаячили богатырские грудные мускулы. Темно-салатовая футболка в обтяжку в моем представлении совсем не вязалась со строгими, свободными штанами проректора. На них даже стрелки были неизменно отглажены.
И уж совсем не вязалась с темно-синим пиджаком в тон брюк, аккуратно повешенным на спинку рабочего кресла Вархара.
— Ольга! — прыснул возмущением начальник. — Ты писала это в пьяном бреду или под наркотическими травами?
Пятерня, с три моих размером ударилась о дверь в опасной близости от правого виска.
Я вздрогнула, и вторая ладонь Вархара врезалась в дверь возле левого виска.
Я вытянулась по струнке, непроизвольно прижав руки к бокам, как бравый солдат. Пульс не ускорился, зачастил как сумасшедший.
— Отвечай, женщина! Черт тебя возьми! В каком состоянии ты писала это заявление?! — красивое лицо скандра приблизилось, пятна на белых щеках расползлись, слились в красные полосы.
Три родинки над правой бровью проректора приподнялись вместе с самой бровью.
Да черти его раздери! Я хочу уволиться! И написала все честно! И он преотлично это понимает! Просто придуривается! Придуривается в своей обычной, вархаро-варварской манере!
Еще недавно я в страхе трепетала перед начальником — даже колени подгибались. Теперь же волна негодования бросилась в лицо нестерпимым жаром, уши горели тоже.
Под яростный стук сердца в висках, в ушах, я выскользнула из-под руки Вархара, и отскочила к дальней стене, махом обогнув тяжелый дубовый стол.
Такая невиданная прыть поразила не только меня. Проректор замер, развернулся и ошарашенно оглядел с ног до головы, словно искал пропеллер, как у Карлсона.
Нарочито погрузив руки в карманы широких черных брюк, я выставила вперед ногу и подбоченилась, в отчаянном вызове проректору.
Вархар усмехнулся.
— Вот что мне нравится в тебе, женщина, так эта упрямая несгибаемость. А теперь давай-ка трезво прочтем твое заявление. Может кроме упорства в тебе и мозги зашевелятся? Ну так, для разнообразия-то?
Родинки над бровью Вархара, почему-то всегда напоминавшие мне о хвосте большой медведицы, приподнялись снова.
Проректор прокашлялся, выпрямился, расправил плечи и монотонным, поставленным лекторским голосом зачитал.
— Я, Ольга ЗубрОва, прошу уволить меня с должности заведующей кафедры управления энергиями огня и подвластных ему стихий, в связи с несоответствием занимаемой должности.
Я закивала так, что шея заныла.
Вархар усмехнулся, но продолжил так же без выражения.
— Во-первых, я не соответствую должности Зевса Громовержца и ловца чужих молний. Хотя регулярно исполняю ее ради усмирения студентов и защиты кафедрального корпуса.
Проректор приподнял бровь и глаза его, цвета спелой вишни засмеялись. Лучики морщин вокруг них, казалось, говорили об улыбке. Но полные, плотно сжатые губы Вархара, бессовестно аккуратной и чувственной формы, оставались неподвижными.