– Все спокойно, – сказала я. – Никого не видать.
Джим обернулся к Диллу, тот кивнул.
Джим привязал записку к удилищу и протянул его через палисадник к окну. Он тянулся изо всех сил, но удилище оказалось коротковато, не хватало нескольких дюймов. Он все тыкал удилищем в сторону окна, наконец мне надоело смотреть издали, и я подошла к нему.
– Никак не закину записку, – пробормотал Джим. – В окно-то попадаю, а она там не отцепляется. Иди на улицу, Глазастик.
Я вернулась на свой пост и стала глядеть за угол на пустынную дорогу. Время от времени я оглядывалась на Джима, он терпеливо старался закинуть записку на подоконник. Она слетала наземь, и Джим снова тыкал удилищем в окно, и под конец я подумала, если Страшила Рэдли ее и получит, так прочитать не сможет. Я глядела вдоль улицы, и вдруг зазвонил колокольчик.
Я круто обернулась – вот сейчас на меня кинется Страшила Рэдли с оскаленными клыками… но это был не Страшила, а Дилл, он тряс колокольчиком перед самым носом Аттикуса. У Джима сделалось такое лицо, прямо смотреть жалко, и я уж ему не сказала – «говорила я тебе…». Нога за ногу он поплелся по тротуару, волоча за собой удилище.
– Перестань звонить, – сказал Аттикус.
Дилл зажал язычок колокольчика, стало тихо-тихо, я даже подумала, лучше бы он опять зазвонил. Аттикус сдвинул шляпу на затылок и подбоченился.
– Джим, – сказал он, – ты что здесь делаешь?
– Ничего, сэр.
– Не виляй. Говори.
– Я… мы только хотели кое-что передать мистеру Рэдли.
– Что передать?
– Письмо.
– Покажи.
Джим протянул ему грязный клочок бумаги. Аттикус с трудом стал разбирать написанное.
– Зачем вам, чтобы мистер Рэдли вышел из дому?
– Мы думали, ему с нами будет весело… – начал Дилл, но Аттикус только взглянул на него, и он прикусил язык.
– Сын, – сказал Аттикус Джиму, – слушай, что я тебе скажу, повторять я не намерен: перестань мучить этого человека. И вы оба тоже.
Как живет мистер Рэдли – его дело, говорил Аттикус. Захочет он выйти на улицу – выйдет. Хочет сидеть дома – имеет на это право, и нечего всяким надоедам (а это еще очень мягкое название для таких, как мы) совать нос в его дела. Кому из нас понравится, если вечером перед сном Аттикус без стука вломится к нам в комнату? А ведь, в сущности, так мы поступаем с мистером Рэдли. Нам кажется, что мистер Рэдли ведет себя странно, а ему самому это вовсе не кажется странным. Далее, не приходило ли нам в голову, что, когда хочешь что-нибудь сказать человеку, вежливее постучать в парадную дверь, а не лезть в окно? И последнее: пока нас не пригласят в дом Рэдли, мы будем держаться от него подальше и не будем играть в дурацкую игру, за которой Аттикус однажды нас застал, и поднимать на смех кого бы то ни было на нашей улице и вообще в нашем городе…
– Вовсе мы его не поднимали на смех, – сказал Джим. – Мы просто…
– Ах, значит, этим вы и занимались?
– Чем? Поднимали на смех?
– Нет, – сказал Аттикус. – Только разыгрывали историю его жизни на глазах у всех соседей.
Джим, кажется, даже возмутился:
– Не говорил я, что мы разыгрываем его жизнь! Не говорил!
Аттикус коротко усмехнулся:
– Вот сейчас и сказал. И чтоб больше вы все трое этими глупостями не занимались.
Джим смотрел на отца, разинув рот.
– Ты ведь, кажется, хочешь быть юристом? – Аттикус как-то подозрительно поджал губы, словно они у него расплывались.
Джим решил, что выкручиваться бесполезно, и промолчал. Аттикус ушел в дом за какими-то бумагами, которые он с утра забыл захватить, и тогда только Джим сообразил, что попался на старую-престарую юридическую уловку. Он стоял на почтительном расстоянии от крыльца и дожидался, чтобы Аттикус вышел из дому и опять направился в город. И когда Аттикус отошел так далеко, что уже не мог услышать, Джим заорал ему вслед:
– Хотел быть юристом, а теперь еще подумаю!
Глава 6
– Хорошо, – сказал Аттикус, когда Джим спросил, можно ли нам посидеть с Диллом у пруда мисс Рейчел, ведь завтра Дилл уезжает. – Попрощайся с ним за меня, на будущий год летом мы его ждем.
Мы перепрыгнули через низенькую ограду между нашей подъездной дорожкой и двором мисс Рейчел. Джим крикнул перепелом, из темноты отозвался Дилл.
– До чего тихо, ни ветерка, – сказал Джим. – Глядите.
Он показал на восток. За садом мисс Моди вставала большущая луна.
– Даже вроде от нее жарко, – сказал Джим.
– Что на ней сегодня, крест? – спросил Дилл, не поднимая головы. Он мастерил из бечевки и обрывка газеты папиросу.