— Мастер, — хриплым, почти безжизненным голосом позвал Лаут, — можно мне… увидеть Лизу?
— Увы — покачал головой тот, — за главным корпусом наблюдает семья Джоу. Будет очень подозрительно, если я вдруг захочу увидеть её у себя в гостях. Мы, всё-таки, из разных кланов.
— Понятно…
— Однако, я могу передать ей твоё послание. И отпрыску главной семьи тоже. Это ведь для него вторая тетрадь, верно?
— Да… — прошептал парень отрешённо. Мастер Ганн вздохнул.
— Хочешь, я похороню тебя? — спросил он, с насмешкой глядя на то, как ученик дёрнулся от его слов, будто от удара хлыстом. В ответ на вытянувшееся лицо юноши, мужчина приподнял брови в притворном удивлении, — или ты ещё не сдался?
Эдван не смог ответить. От лишь раскрыл рот в негодовании, набрал воздуха, и тут же захлопнул его обратно, в бессильной злобе сжимая кулаки. Слова мастера ударили в самое больное место.
— Учти, просидеть месяц в моём подвале не выйдет, — как бы между делом добавил наставник, вновь наполняя свою чашку ароматным чаем, — ты пей, не стесняйся. Не отравлено.
Скрипнув зубами, Эдван опустошил чашку одним мощным глотком, под насмешливым взглядом учителя. Горячая жидкость оказалась очень терпкой и слегка горьковатой на вкус. На удивление, чай помог. Словно вместе с этой противной водой из травы, он сумел проглотить часть своих обид и немного взбодриться. Снова прокрутить в голове самый важный вопрос, который задал ему мастер. Сдался ли он? Как не обидно было признавать, но сегодня он был как никогда близок к этому. Близок к тому, чтобы сломаться, сокрушаясь над незавидной судьбой. Но так ли он привык поступать? Да, его изгнали. Да, будет трудно и смертельно опасно, но разве это повод опустить руки? Нет. Эдван сделал глубокий вдох, на мгновение закрыл глаза и открыл их снова. Взглянул на мастера Ганна и тот, увидев этот взгляд, одобрительно кивнул.
— Как мне выжить в Башне отверженных? — задал вопрос юноша. Голос его был твёрд и полон решительности. Теперь он сделает всё возможное и невозможное, чтобы выжить. И стать сильнее.
— Рад, что ты очнулся, — усмехнулся мастер, — увы, никаких тайн и секретов тут нет. Чем выше ранг, тем больше у тебя шансов. Я не знаток внешнего мира, скорее наоборот. Всё-таки, я наставник, но из того, что мне известно по слухам… готовься драться за свои камни атры и место ночлега. Говорят, слабаки спят на улице, а это, сам понимаешь, не безопасно.
— Полагается ли изгнанникам какое-то снаряжение?
— Нет. Но об этом не беспокойся. Я же говорил, что помогу, если ты, конечно, ответишь на мои вопросы…
— Тогда задавайте их поскорее, — сказал Эдван нетерпеливо и, усмехнувшись, добавил, — пока меня ещё не вышвырнули из этого города.
Глава 34. Сфера концентрации атры
Мастер Ганн задумчиво поглаживал подбородок, глядя на носик старого чайника. Вот уже много лет он находился в поисках просветления, рыл древние свитки и общался с хранителями знаний, собирая по-крупицам ценнейшие сведения о природе атры и сосуде души. Кто бы мог подумать, что побывавший за гранью мальчишка за каких-то полчаса попросту перевернёт его представление о мире. А ведь старый пройдоха Шан Фан утверждал, нет, Творцом клялся, что ничего, кроме одного несчастного слова, умения махать кулаками, да знания языка пареньку не досталось. Конечно, он догадывался, что познания юноши о природе атры несколько глубже, нежели у других учеников, особенно после его блестящих ответов и прорыву за третий ранг, но не думал, что настолько.
— Значит, секрет преодоления начальной фазы кроется именно в прочности сосуда? — пробормотал мастер, всё так же глядя на чайник. Эдван медленно кивнул в ответ, хотя его ответа никто не ждал. Вопрос был риторическим, — подумать только… — прошептал мужчина и грустно вздохнул, запрокинув голову к потолку, — Творец всемогущий, сколько талантов мы загубили…
— Никогда не поздно исправиться, — сказал юноша, чем вызвал у наставника ещё один тяжелый вздох. Слова ученика сильно задели его профессиональную гордость. Ведь Эдван не только показал, что знает невероятно много, нет, он доказал делом правдивость своих слов. Поднявшийся за столь короткое время до второго ранга Алан, с его расколотым сосудом, был ярким тому подтверждением.
— Свои душевные раны я залижу позже, — с грустной усмешкой сказал мастер, — продолжай о второй ступени.