Сзади маячит силуэт рынды.
– Демонов, что ли, из машины изгоняет?
– Вполне.
«7.10 – автоматический магазин, попытка несанкционированного доступа к пульту аварийного управления».
«7.12 – автоматический магазин. Орешки «Вкусные», скидка 75 %. Журнал «Ботва». Карта линий монорельса. Шампунь. Тапочки. Макароны».
Макароны. Тапочки… Глупость какая-то.
«7.20 – сетевая будка. Отправка видео-сообщения. Завершилась с ошибкой».
«7.21 – сетевая будка. Отправка видео-сообщения. Завершилась с ошибкой».
«7.22 – сетевая будка. Отправка видео-сообщения. Отменена пользователем».
…
Ещё с десяток подобных записей, и в конце концов:
«7.33 – сетевая будка. Вызов аварийной службы. Запрос отклонён, так как дистанционная проверка неполадок не выявила».
– Что же он пытался отправить, этот хмырь? – шепчет себе под нос следователь.
– Тыкался во всё подряд. Как обезьянка. Тык-тык-тык…
– Очень настойчивая обезьянка…
– Очень! А сейчас ты вообще упадёшь, Дид… Не далее как через час после этого, в 8.27, наш маленький друг сделал звонок с грузовой станции по прямому номеру в сети. Причём с одной попытки, без тыканий, без всего. И после этого исчез. Вот такие вот дела.
– Видео есть?
– Нет. Никаких ошибок же не было. Всё сделал с первого раза. Честь по чести.
Прямой номер в сети, личный номер – это тайна из тайн. Ещё со времён запуска Программы. Лишь немногие разработчики имеют доступ к своим номерам. Все остальные даже не знают их, и пользуются зашифрованными, много раз обёрнутыми ссылками.
– Через час… Уже началась вспышка… И что за номер?
– Ты знаешь, как они работают, да? Постоянная смена, всё такое?.. Так вот это совсем старый номер. Ему примерно двадцать лет. Владел им программист-архитектор Гордей Цуз, руководитель проекта грузовых труб. Сейчас он на пенсии, и понятно, что номер у него давно другой… Тем не менее…
– Это может быть случайность?
– Ха! Пути Программы неисповедимы. Конечно! Но набрать с первого раза правильный, зарегистрированный в базе номер… Дид?
– Ну, хорошо, положим, он набрал сознательно… Он мог дозвониться до этого Цуза?
– Нет.
– … И что это может значить?
Цветан разводит руками.
– Короче! Сейчас я еду к этому Цузу и вытряхну из него всё, что он знает.
– Что, прям сейчас?
– Ну, вспышка закончится – и вперёд.
– Тогда, может, ещё партейку?
– Не, мне надо сыну написать… А то три месяца уже не общались.
– Три месяца? – Цветан качает головой. – Даёшь, братан, даёшь.
Вспышка застаёт Генти Лала за уборкой. Это занятие хорошо успокаивает. Помогает прийти в равновесие. Например, перед экзаменом. Или перед звонком матери.
Он кое-как складывает одежду в стопки. Потом снимает со стены декоративный веник – такими чалмаши выметали песок из жилищ века назад – и некоторое время бессмысленно возит его по полу. Садится на изогнутую кровать, вздыхает. Смотрит на свои неловкие толстые пальцы.
В княжестве за него всё делали послушные забитые слуги. Здесь – точно такие же послушные тихие роботы. Так было всегда, кроме раннего детства: там была пустыня, сильные ветра с края мира, строгая бабушка, работа по дому, вой шакалов по ночам – суровая простая жизнь. Генти всё это давалось тяжело, но при дворе князя оказалось потом намного хуже. Потому что Генти был другой. Очень другой. Как и его отец…
Он вспоминает пир по случаю перемирия в последней чалмашской войне. Приезжал сам Высокий князь – обрюзгший пьянчуга со свиными мутными глазками. И под стать ему был их тогдашний Оранжевый князь. Ещё жирнее. Ещё мутнее. Ещё противнее. И вот они орут, плюются друг в друга слюной над перевёрнутым столом. А за спинами свита. Держатся за оружие. Сопят. Вращают глазами. В воздухе такое напряжение, такая ненависть: кажется, поднеси спичку – и будет взрыв…
Между ними встаёт отец. Говорит. Негромко, спокойно, мягко… «Вот этого казни при первой возможности, – произносит Высокий князь и грузно падает в кресло, – Опасный он». «Так и сделаю», – хрипит в ответ пустынник и машет рындам, чтобы опустили оружие.
Не получилось-таки казнить…
Или получилось? Эта мысль Генти забавляет. Он даже хрюкает пару раз, но тут же крутит большой головой – нет, так не пойдёт.
И вообще, нельзя больше откладывать. Нужно писать матери…
Нет, ещё минутку.
Он выходит в коридор общежития. Здесь пусто, гулко. Работают кварцевые лампы. Все на вспышке. Он делает несколько шагов, смотрит, что нового на стенах. Фотовыставка: роботы возводят конструкции для первой платформы Алговы. Вокруг дикий ещё, морозный, суровый край… Здорово! Вот бы самому однажды придумать что-нибудь этакое! Чтобы для людей! Чтобы ново и смело! Как же здесь всё-таки хорошо! Как же здесь не так, как дома!..