Дядя Саша сплюнул в открытое окно.
– А этот-то зачем? – озадаченно спросил он. – Он же вроде того… порнографию пишет, да еще про педерастов… Какие-то мужики в какой-то пустыне… В общем, муть голубая.
Капитан Лаптев резко сказал:
– Догоним – спросим. Это ведь охранцы. Значит, повезут не в Лефортово, а к себе на Садовую. Тут через два квартала будет тихая улочка…
– Ну и что? – скептически поинтересовался Дядя Саша. – Отбивать их будем? Тут без стрельбы не обойдешься, а мне бы не хотелось… Противное дело. Все равно что курить польский «Салем».
– Не говори под руку! – раздраженно произнес Лаптев. – Я за рулем. Сегодня по твоей милости мы уже раз чуть не попали в аварию…
– Почему это по моей? – удивился бородатый Филиков. – Кто вел машину, ты или я? Я просто сказал тогда… Я и сейчас только говорю. Без стрельбы, говорю, здесь не обойдешься… Вот и все, что я сказал.
К счастью, обошлось без стрельбы. Даже без намеков на нее. Видимо, есть Бог, в которого я честно не верю. Он хоть и начисто испортил погоду в Москве этим вечером, сжалился над бедной Лерой и ее друзьями-гэбистами. Или не Бог, а рок. Или случай. Какая-то сила без названия, но со своеобразным чувством юмора.
Машина, за которой мы так безуспешно гнались, свернула на тихую улочку и вдруг резко затормозила. Дверцы распахнулись, и оттуда начали прыгать охранцы вперемежку со своими пленниками. Из салона выползло рыжее облачко дыма. Мы были от них еще на приличном расстоянии, однако слабая волна удушливой вони стала докатываться и до нас.
Лаптев проехал еще сотню метров и затормозил.
– Что за дрянь? – возмутился Полковников, брезгливо кашляя.
– Гениально! – прокашлял в ответ Филиков. – То, что надо! Кто-то взорвал в салоне химическую гранатку. Вот козлы.
– Протухшую, – добавил Максим Лаптев и, зажимая нос, кинулся из машины прямо в облако вонючего дыма.
– Камикадзе, – простонал сердито Филиков и бросился следом. На секунду он остановился и бросил нам с Полковниковым: – Сидите на месте, справимся без вас…
– Да мы и не собирались, – чихая, ответил Полковников, машинально отмахиваясь от вони своей камерой. Запах был еще тот.
Я вспомнила древние уроки по гражданской обороне и старалась дышать через мокрый платок – благо слезы на моем еще не высохли. Я уже поняла, что дело, в которое мы впутались, воняет. Но я не догадывалась, что до ТАКОЙ степени!
Taken: , 1
Глава 68
ЭКС-ПРЕЗИДЕНТ
Какая-то сволочь из штатских разбила мне губу, пока меня волокли из театра в эту машину. Было больно, противно, обидно. Больше всего – обидно. Год назад газетчики называли меня непредсказуемым политиком. Как бы не так! За все мои шесть лет я, наверное, наделал полным-полно глупостей. Собственных и подсказанных мудрилами из референтов. В ком-то ошибся, кто-то ошибся во мне. Понял раз и навсегда, что чистыми руками большую политику не сделаешь. Абсолютно чистыми руками. Руки мои были довольно чисты – насколько это было возможно. Приходилось делать разное, и не очень хорошее. Но ведь у меня была мера! Была ведь граница, перед которой я мог остановиться, была…
У ЭТОГО никаких границ не было. Он и победил меня три месяца назад, потому что не стеснялся. Никого и ни в чем. И теперь, выходит, я сам виноват. Выкупил Аньку и внуков, но какой дорогой ценой! Поверил, что ему просто нужно мое унижение на глазах у всех. Как же. Моя старая шкура ему нужна. Моя седая голова ему нужна – чтобы насадить на кол: я, мол, поймал злодея. Глядите, люди добрые! Вы меня выбрали, а ОН задумал меня извести. Глупо до отвращения, но ведь кто-то поверит. Верили же во врагов народа, и в то, что первые лица в стране оказывались шпионами, – тоже верили. Слопают и это. Кто-то поморщится, но сожрет. На Западе, естественно, не поверят, но, в конце концов, сделают вид. Одного не пойму: зачем ОН сотворил это накануне саммита? Неужели не мог подождать? Или нарочно – считает всю семерку круглыми идиотами? Сразу ведь, пожалуй, застесняются они такого вранья и кредитов не дадут. Или… Или чихал он на кредиты?… Тогда он просто безумец. Господи, да предупреждали ведь меня, что он псих. Что у него чего-то там с наследственностью… А я посмеялся, да. Сказал моим умникам, что если он псих, так и выберут его одни ненормальные. Было очень весело. Последний раз мы так веселились три года назад, когда выбирали Думу. Уже тогда вся компания этого деятеля скверно попахивала. Очень-очень скверно пахла…
Тут я понял, что в нашей машине действительно пахнуть стало как в свинарнике или в нечищеном коровнике. Как будто где-то в воздухе перед нашими носами кто-то подвесил огромную невидимую коровью лепешку.
– Кончай пердеть! – заорал на моего соседа охранник.
Писатель с дебильным имечком Фердинанд протестующе замахал рукой – и тут вдруг у него из кармана повалил густой омерзительный дым. Казалось, что невидимую коровью лепешку еще и подожгли. Запах стал невыносимым. В какую-то секунду я подумал, что сейчас умру от вони.
Я гаркнул что есть мочи:
– Все из машины! Быстро! Угорим к такой-то матери!
Голос меня не подвел. Шофер дернулся, как будто его ударили кулаком по спине, и резко двинул по тормозам. Штатский обалдуй копошился по правую руку, не решаясь открыть дверь.
Пришлось крикнуть ему в самое ухо:
– Ну!!!
Крик – мое стратегическое оружие. Может, я использовал его и не в полную силу, но хватило и этого. Штатский схватился за голову. По-моему, у него лопнула барабанная перепонка. Крик плюс удушливая вонь сделали свое дело. Второй охранник с бессмысленными глазами распахнул дверцу, и мы стали вываливаться оттуда на воздух. Первым наружу вылетел охранник, но на ногах не удержался. Писатель-придурок в дымящемся пиджаке упал на четвереньки, вскочил и резко побежал куда-то в сторону, продолжая дымить, вонять и кашлять в одно и то же время.
– Пиджак сними, писатель! – крикнул я ему вслед.
Фердинанд услышал, стянул свой разноцветный пиджак, бросил его через плечо и припустил дальше. Дымный пиджак накрыл того охранника, который успел вылезти. Рыжая вонь расходилась кругами, и я почувствовал, что теряю сознание. Мне померещилось, что какой-то милиционер без фуражки и бородач с совершенно разбойничьим лицом хватают меня и куда-то тащат. Сопротивляться не было сил…
В себя я пришел уже в какой-то машине. Машина куда-то ехала. Я занимал треть заднего сиденья. С одной стороны сидела какая-то женщина и неумело обмахивала мое лицо ридикюлем. С другой стороны расположился мужчина с кинокамерой, который что-то снимал за окном.
– Что это было? – спросил я слабым голосом. С переднего сиденья ко мне повернулась разбойничья борода.
Борода весело хмыкнула:
– Жадность фраера сгубила! В том смысле, что выручила…
Милиционер, сидящий за рулем, сказал нетерпеливо:
– Дядя Саша, скажи нормально. Человек и так чуть живой.
Тот, которого назвали Дядей Сашей, великодушно объяснил:
– Кто-то из пассажиров пожадничал. Купил себе просроченный баллончик, да еще румынского производства. Они в три раза дешевле немецких, зато и корпус у них – чепуха на постном масле. А уж про то, каким дерьмом они его наполняют, сами можете убедиться. Причем, выдают это за нервно-паралитическую смесь…
Я принюхался. От моего костюма еще попахивало, но еле-еле. Какая-то добрая душа щедро вылила на меня флакончик приторных духов. Духи были явно не французские, но запах они надежно перешибали. И на том, как говорится, спасибо.
– Это писателя Фердинанда баллончик, – объявил я. – Моего товарища по несчастью. По-моему, он его просто неосторожно раздавил.
– Я же говорю, – произнес бородач. – Корпус у них чуть ли не бумажный. Экономию наводят, черти. Молодец, Фердинанд.
В салоне наступило молчание. Машина ехала как будто по центру Москвы, но все больше маленькими улочками и переулками.
– Пора познакомиться, – сказала моя соседка. – Моя фамилия Старосельская, лидер партии Демократический Альянс. С сегодняшнего дня, вероятно, партии запрещенной… Вы, кстати, можете не представляться, – любезно прибавила она, – вас тут все знают. Многие даже за вас голосовали…