Во взгляде золотоволосой гордячки сменилось несколько выражений. От немедленного и яростного желания взять меня и уничтожить, до томного полуобморока. Румянец на щеках Лавинии сменился аристократичной бледностью, она тяжело задышала. Между алыми губками мелькнул юркий язычок, прошелся по сахарным зубкам. И, наконец, веки мягко опустились, гася страсть в синих глазах.
И тогда я вкусил дыхание Лавинии, смешав его со своим.
Секунду… короткую, как вспышка молнии, и в то же время бесконечно долгую секунду ее губки оставались вялыми. Это причиняло истинную муку!
И в том момент, когда я уже был готов прервать поцелуй, Лавиния резко, словно бросалась в омут, ответила.
Жар захлестнул, как захлестывает пожар лачугу из сена и старых досок.
Рожденный где-то в низу живота, огонь рванулся к горлу, оборвал дыхание. По мышцам разлилось расплавленное золото.
Больше ничего в мире не имело значение.
Только я и Лавиния.
Только наш поцелуй.
Только одновременно замершие, чтобы через миг гулко забиться в унисон, наши сердца.
Я чувствовал, что эльфийка млеет в моих объятиях. Соски затвердели, топорщились через тонкую ткань камзола; низом живота Лавиния прижалась плотнее, ручки обхватили меня за шею, не давая разорвать самый мой необычный поцелуй.
Высокая грудь Лавинии вздымалась и опадала, я чувствовал, что эльфийка жаждет избавиться от неуклюжих одежд, представ предо мной в исконном и искреннем виде. Я видел, как Лавиния неуловимо, но красноречиво тает. Плавится ее тело, принимая самые соблазнительные позы, губы с жадностью встречают мой язык, захватывают его в мягкий горячий плен.
В просторных кожаных штанах мне стало тесно. Мужское естество напряглось, вскинулось и превратилось в горячий камень. Сладкой пыткой стали движения бедер эльфийки, которые она то прижимала, то чуть отстраняла. И пусть я ничего в жизни не понимаю, если не чувствую, какой от них исходит жар.
Теперь нужно лишь подхватить златовласку, и, любуясь дрожью ее пышных ресниц над томным омутом синих глаз, вынести прочь из замкового двора. Туда, где преет на солнце стог сена. Затем рвануть пуговицы ее камзола, провести рукой по волосам, покрывая нежное личико поцелуями. Увидеть, как на щеках пылает румянец, оттого, что я все больше обнажаю ее тело. Уверен, Лавиния станет податливой и пылкой! И на помощь моим пальцам придут ее пальчики, а, когда я сорву с бедер лосины, увижу, что нижнее белье Лавинии увлажнил обильный сок. И тогда эльфийка сама выгнет спинку, подрагивая от возбуждения, и притянет меня к себе…
Ладони Лавинии вдруг потеряли мягкость, уперлись мне в грудь. Сначала слабо, затем напористее. Девушка попыталась отстраниться.
С титаническим трудом мне удалось оторвать губы от губ Лавинии. Сразу появилось острое чувство потери.
— Крошка, — прохрипел я. — В чем дело?
Лавиния распахнула глаза. И от выражения синих очей мое сердце затрепетало: в них пылал настоящий пожар страсти! Это было видно и по тяжелому дыханию эльфийки, и по лихорадочному румянцу, и по…
— Н-не надо… Роланд, — покачала головой Лавиния.
Она попыталась высвободиться из моих объятий. Я не позволил. Вновь притянул, с наслаждением окунаясь в пламя, которое рождали прикосновения. В штанах давно было тесно, от сладостного возбуждения хотелось сорвать портки.
— Не сейчас… — хрипло бросила эльфийка.
— Почему?
Но я видел, как с каждой секундой тает очарование момента. Чувства гаснут, а к страсти в глазах Лавинии примешивается гнев.
— Что на тебя нашло? Здесь, в проклятом замке, целоваться?!
Эльфийка выскользнула, отошла на пару шагов. Она еще дышала неровно, но к ней стремительно возвращалось самообладание. Так же, как и маска ледяной аристократки.
— Разве не романтично? — злясь от такой перемены, хмыкнул я. — А где бы ты хотела целоваться?
— Ну… — протянула Лавиния. Затем опомнилась, притопнула: — Да что ты вообще делаешь, ведьмак?! Не желала я вовсе с тобой целоваться!
Уголок моих губ оттянула саркастичная усмешка.
— Почему-то я этого не заметил.
— Да ты вообще ничего не замечаешь!
«Ну, приехали! — разозлился я. — Опять качели: то в милость, то в немилость!»
И съязвил:
— У ведьмаков есть такая примета: перед опасным заданием нужно совершить какую-нибудь милую глупость. Даже дурость. И тогда удача будет всегда идти с тобой рука об руку.