В общем, добрался я пешком до замка. Постоял у ворот, прислушиваясь и приглядываясь.
От атмосферы места натурально мурашки бежали по коже. Крики воронов напоминали злые смешки, а пустые бойницы мертвого замка казались глазницами черепа.
Я задрал голову.
Солнце уже перевалило полуденную черту и быстро клонилось к закату. Когда небосвод покраснеет, а тени станут длинными и насыщенными, настанет час пробуждения. Не зря закат вызывает у людей столько чувств: от романтического восторга, до непонятного озноба, будто смерть прошла в двух шагах. Закат, как и полнолуние с рассветом, время особенное. Просыпаются в гробах вампиры, взрыкивают в логовах оборотни, с хрустом выскребают себя из земли ожившие мертвецы, воя от ненависти ко всему живому.
Нужно торопиться.
Пальцы нашарили в суме вязаный кошель с вышитыми рунами-оберегами. Я сунул руку в мешочек и нагреб пригоршню порошка-киновари.
В замковый двор заходить не стал, слишком уж сильна в нем аура злой магии. И впрямь может влиять на нормальную работу артефактов. Так что, пришептывая и посыпая щепотками киновари травку, я двинулся вокруг замка. Сыпал, конечно же, не беспрерывно. Нет у меня столько порошка. Просто старался подмечать удобные для нечисти входы-выходы: ворота, дыры в стенах, лазы и прочее. Вокруг них и сыпал.
И к тому моменту, когда солнце из бело-золотого шара стало багряным, я успел обойти почти весь замок.
— Ну вот, — довольно прошептал, пряча опустевший мешочек в суму, — теперь осталось только ждать.
В желудке уже громко урчало: как говорил мой дед — кишка кишке колотит по башке. Так что к лагерю я не шел, а почти бежал. Только отчего вместо вкусных видений, перед глазами был прекрасный морок с золотыми волосами…
* * *
— А говорил, что к обеду не опоздаешь, — ворчливо приветствовала Лавиния.
— Значит, — улыбнулся я, — не все ведьмаки такие простые, как ты думаешь.
Эльфийка многозначительно хмыкнула, мол, болтай-болтай, но за человека всегда говорят поступки.
Я хотел ответить в том же духе, но желание язвить неожиданно пропало.
Пока я отсутствовал наш лагерь преобразился.
Во-первых, Лавиния обложила шалаш свежей травой, сделав его незаметным и закрыв дыры. Во-вторых, принесла чистой воды и теперь в котелке на костре что-то ароматно булькало. В-третьих, в центре поляны расстелила походную скатерть, чистую и нарядную. На ней уже расставлена нехитрая снедь: бюрдуки с водой и вином, хлеб, какие-то сочные травки. На широких листьях, помеси лопуха и салата, одуряюще пахнущее жареное мясо. Видимо, эльфийка успела не только обшарить наши сумы, но и поохотиться. И симпатия к златовласке сразу выросла.
— Садись, ведьмак, — позвала Лавиния с хитрой усмешкой. — Я тебе угощение, а ты мне историю.
Уговаривать не пришлось!
Я уселся на траву, с благодарностью принял из рук эльфийки зелень с мясом, громко сглотнул слюну. Мясо приготовлено с добавлением каких-то травок и порошков и пахло так, что желудок оглушительно заурчал. На зажаристой корочке блестят капельки горячего сока, ароматный пар жжет ноздри, не успеваешь сглатывать набегающую слюну.
— Так что теперь? — спросила Лавиния.
Эльфийка сидела чинно: коленка к коленке, ест, словно кошечка, ни крошки не упадет. При этом хитро стреляет синими глазками и прячет в уголках рта довольную улыбку. Я же лопаю так, что за ушами трещит. Мясо буквально тает на языке, а желудок, словно голодный пес, подхватывает пищу налету.
— Остается только ждать, — ответил я, когда утолил первый голод. — Ночь, если ты не против, придется подежурить. Мало ли что может случится.
— Согласна.
Я забросил в рот последний кусок мяса, вытер руки от мясного сока хлебом, отправил его туда же. Затем вытащил кукурузный початок из бюрдука с вином и покосился на эльфийку.
— Ну, — засомневалась Лавиния, отвечая на немой вопрос, — только если по чуть-чуть…
* * *
— А ведь я сразу поняла, Роланд! — весело вскричала Лавиния. — Ты не обычный ведьмак! Я это сразу поняла!
Солнце уже давно село, над нашим лагерем таинственно сверкали плеяды серебристых звезд. Кричали в лесу ночные птахи, сонно всхрапывали кони, а мы с эльфийкой, раскрасневшиеся от вина, продолжали куролесить.
— Ага, — засмеялся я, — сразу она поняла. Шипела на меня, змеюка золотоволосая…
— Ой! — отмахнулась Лавиния. — Нашел на что обращать внимание. Тоже мне, будто на мужчину не за что пошипеть!