Ну вот что за наказание? Почему я не сдержался, блин?!
— Не кипятись, — попросил мягко.
— Тогда ответь на вопрос!
Я вздохнул, проклиная себя за то, что не смог подавить ухмылку.
— Понимаешь… ты только не обижайся, ладно?
Лицо Лавинии окаменело: губки поджались, в глазах похолодело.
— Я не из обидчивых.
«Ага, я это уже заметил…»
— Короче, дело такое. Просто я подумал, а как бы я поступил на месте опытного воина, когда в компанию ко мне напрашивалась малявка?
— Я не была малявкой!
— Конечно, сказал бы, что помощь ребенка мне очень пригодилась…
Лавиния воскликнула в гневе:
— Я в то время уже не была ребенком!
— Ну, значит зря я улыбался, — покорно согласился я, чувствуя, что гуляю по тонкому люду.
Лавиния прищурилась с вызовом:
— Что ж, самоуверенный болван, я все покажу тебе на деле. И взгляну потом тебе в глаза. И, знаешь что?
— Что?
— Мне интересно, увижу ли в них совесть?
— Лавиния…
— Довольно разговоров! — отрезала эльфийка. — Мы уже почти приехали.
Я только головой покачал.
Нет никого страшнее разобиженной женщины. Особенно, если мужчина по дурости задел ее гордость.
«Дурак ты, Роланд, — мысленно вздохнул я. — Лишь бы тебе поскалиться, а ведь женщина, как музыкальный инструмент — станешь бряцать беспорядочно, и звук будет таким же, а вот, ежели, после чуткой настройки, да с душой…»
Остаток пути я рта старался не раскрывать…
* * *
У края поля, там, где образовывалась низина, быстро переходя в глубокий и широкий овраг, притаилась роща. Издалека я бы принял ее за густой кустарник: верхушки деревьев, когда мы двигались вдоль поля, казались ниже груди всадника. Но когда мы подъехали на расстояние полета стрелы, стало понятно — место с нехорошей аурой.
— Там, кажется, болото, — принюхался я.
В воздухе был отчетливый запах сырости, мха и лягушек.
— Болото, — кивнула Лавиния. — Ну что, ведьмак, здесь ты уж точно должен заметить след.
Я встретился взглядом с эльфийкой (к чести Лавинии во взгляде не было насмешки), затем, не говоря ни слова, спрыгнул на дорогу.
Искусство чтения следов я изучал не слишком прилежно. Вот как-то не задалось у меня с этим. Больше времени уделял бою с мечом, на коне или со щитом, магии, геральдике и прочим рыцарским наукам. А грамотного следопыта на моем пути, чтобы перенять у него мудрость, как-то не встречал.
«Та-а-ак, — подумал я, — кто у нас здесь шлялся? Ага, вот этот виляющий след — гадюка или уж проползли; этот — словно гусь большой потоптался; а этот…»
Стоп! Откуда в болоте гусь?!
Но додумать или развить мысль я не успел.
— Эй, робята! — гаркнули из кустов. — Вы кого потеряли?
Я обернулся с недоумением. Заметил бородатого мужика в крестьянских обносках. Тот выглядывал из кустов. На простоватой морде читалось любопытство.
— Никого, — ответил я. — Болтаемся без дела…
А Лавиния крикнула задорно:
— Навьий след ищем, не видал ли?
Я воззрился на девушку с удивлением: с чего это она так откровенничает?
Мужик нахмурился, гаркнул:
— Вам делать что ли нечего?
— А тебе голова что ли надоела? — бросил я, злясь на его грубость.
— Я гляжу, паря, тебе твоя точно надоела, — холодно уронил мужик.
Не успел я ответить, как в паре метрах от первого, появился второй оборванец. Взглянул недобро, поскреб черную бороду.
Я скривил губы в презрении. Меня не испугаешь парой оборванцев. Было дело, и против толпы выходил…
Презрительная улыбка застыла на губах, когда к первым двум, прибавилась еще дюжина. Все злые, с холодными тупыми глазами.
— Шел бы ты, парня, — пробасил тот, что начал первым. — Неохота на солнцепек выбираться, а то бы…
Ну уж нет!
Я упрямо положил ладонь на рукоять клейморы.
Никто не смеет хамить мне, да еще при этом оскорблять слух дамы ругательствами!
Но при взгляде на даму у меня вдруг зародилось зерно сомнения. Лавиния откровенно наслаждалась нашей перепалкой. Ей бы еще карамболь — так словно зритель в театре.
— Долго будешь с эхом переругиваться? — чуть насмешливо спросила эльфийка.
— Чего?
— Нет там никого, говорю. Морок это.
Я перевел взгляд на мужиков. Да вот же — стоят толпой, оборванцы, не иначе разбойники местные!
— Нет там никого, — покачала головой Лавиния. — Взгляни на пыль дорожную. Видишь, словно гусь прошел? Вот-вот, это навью и выдает. Людям глаза замылить у нее легко получается, но полностью скрыть облик не выходит. И вот видишь, что женщина идет, а за ней след гусиный тянется. Значит, Роланд, — мертвяк к тебе идет.